Поиск по творчеству и критике
Cлово "NICCOLO"
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: "Разставшись съ Гоголемъ въ университете, (говоритъ г. Чижовъ), мы встретились съ нимъ въ Риме въ 1843 году и прожили здесь целую зиму въ одномъ доме, на Via Felice, № 126. Во второмъ этаже жилъ покойный Языковъ, въ третьемъ Гоголь, въ четвертомъ я. Видались мы едвали не ежедневно. Съ Языковымъ мы жили совершенно побратски, какъ говорится, душа въ душу, и остались истинными братьями до последней минуты его; съ Гоголемъ никакъ не сходились. Почему? я себе определить не могъ. Я его глубоко уважалъ, и какъ художника, и какъ человека. Передъ прiездомъ въ Римъ, я много говорилъ объ немъ съ Жуковскимъ и отъ него отъ перваго получилъ "Мертвыя Души". Вечера наши въ Риме сначала проходили въ довольно натянутыхъ разговорахъ. Не помню, какъ-то мы заговоривши о М—ве, написавшемъ "Путешествiе къ Святымъ Местамъ" и проч. Гоголь отзывался объ немъ резко, не признавалъ въ немъ решительно никакихъ достоинствъ и находилъ въ немъ отсутствiе языка. Съ большею частiю этого я внутренно соглашался, но странно резкiй тонъ заставилъ меня съ нимъ спорить. Оставшись потомъ наедине съ Языковымъ, я началъ говорить, что нельзя не отдать справедливости М—ву за то, что онъ познакомилъ нашъ читающiй людъ со многимъ въ нашемъ богослуженiи и вообще въ нашей церкви. Языковъ отвечалъ: "— М—ва терпеть не могъ Пушкинъ. Ну, а чего не любилъ Пушкинъ, то у Гоголя делается уже заповеднею и едва только не ненавистью. "Не смотря, однакожъ, на наши довольно сухiя столкновенiя, Гоголь очень часто показывалъ ко мне много расположенiя. Тутъ, по какому-то непонятному для самого меня внутреннему упрямству, я, въ свою очередь, отталкивалъ Гоголя. Все это, разумеется, было въ мелочахъ. Напримеръ, бывало онъ чуть не насильно тащитъ меня къ...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: и то весьма редкие. Расставшись с Гоголем в университете, мы встретились с ним в Риме в 1843 году и прожили здесь целую зиму в одном доме, на Via Felice, No 126. Во втором этаже жил покойный Языков, в третьем Гоголь, в четвертом я. Видались мы едва ли не ежедневно. С Языковым мы жили совершенно по-братски, как говорится душа в душу, и остались истинными братьями до последней минуты его; с Гоголем никак не сходились. Почему? я себе определить не мог. Я его глубоко уважал, и как художника, и как человека. Перед приездом в Рим я много говорил об нем с Жуковским и от него первого получил "Мертвые души". Вечера наши в Риме сначала проводили в довольно натянутых разговорах. Не помню, как-то мы заговорили о <А. Н.> М<у-равье>ве, написавшем "Путешествие к святым местам" и проч. Гоголь отзывался об нем резко, не признавал в нем решительно никаких достоинств и находил в нем отсутствие языка. С большею частью этого я внутренно соглашался, но странно резкий тон заставил меня с ним спорить. Оставшись потом наедине с Языковым, я начал говорить, что нельзя не отдать справедливости Муравьеву за то, что он познакомил наш читающий люд со многим в нашем богослужении и вообще в нашей церкви. Языков отвечал: - Муравьева терпеть не мог Пушкин. Ну, а чего не любил Пушкин, то у Гоголя делается уже заповедною и едва только не ненавистью. Несмотря, однакож, на наши довольно сухие столкновения, Гоголь очень часто показывал ко мне много расположения. Тут, по какому-то непонятному для самого меня внутреннему упрямству, я, в свою очередь, отталкивал Гоголя. Все это, разумеется, было в мелочах. Например, бывало, он чуть не насильно тащит меня к С<мирнов>ой; но я не иду и не познакомился с нею (о чем теперь искренно сожалею) именно потому, что ему хотелось меня познакомить. Таким образом, мы с ним не сходились....
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: белые чехлы на коляски, ожидая града мучных шариков с балконов. Букеты камелий и фиалок продавались целыми корзинами на углах улиц. Наступил день открытия карнавала. На улицах стоял невообразимый шум и гам. В толпе мелькали пестрые костюмы, бороды, парики, шапки. В уши пищали дудки, раздавался глухой грохот пузырей с горохом, которыми барабанили прямо по головам, писк пульчинеллы. Над толпой возвышалось пузатое туловище доктора с клистирной трубкой величиною в сажень. Перестрелка конфетти и мучными шариками с балконов, колясок, тротуаров! Не желая участвовать в карнавале, Гоголь не взял с собой маски и, закрывшись плащом, хотел пройти через Корсо на другую половину города. Едва только он стал пробираться в толпе, как его попотчевали сверху мукой; пестрый арлекин ударил по плечу трещоткой, пролетев мимо со своей коломбиной. Конфетти и пучки цветов залепили ему глаза. С двух сторон стали жужжать в уши: с одной стороны граф, с другой - медик, читавший длинную лекцию о том, что находится в желудочной кишке. Пробиться между ними не было сил, потому что толпа народа возросла. Цепь экипажей, не имея возможности двинуться, остановилась. Внимание толпы занял какой-то смельчак, шагавший на ходулях вровень с домами, рискуя всякую...