Поиск по творчеству и критике
Cлово "BELLA"
Входимость: 2. Размер: 23кб.
Входимость: 2. Размер: 144кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 23кб.
Часть текста: Гоголя в 1836 - 1839 годах. Глава XVI XVI. Съ половины iюля почти до октября 1837 года переписка Гоголя совершенно прекращается. Такой перерывъ, однако, долженъ быть объясненъ не одной болезнью, но и другими соображенiями. Гоголь, безъ сомненiя, былъ боленъ въ этотъ промежутокъ времени, но не тяжело, такъ какъ въ противномъ случае воспоминанiе объ этомъ непременно сохранилось бы или въ печатныхъ источникахъ, или въ памяти техъ лицъ, которыя знали его и не забыли это далекое время. Между темъ совершенно не осталось никакихъ следовъ чего-либо подобнаго, и напротивъ, есть основанiе думать, что Гоголь ни разу не былъ сильно боленъ до 1840 г., хотя тогда перерывъ въ его переписке былъ никакъ не больше. Мы уже говорили, что въ Бадене Гоголь пробылъ больше месяца, следовательно до половины или конца августа. Передъ прiездомъ въ Баденъ онъ, неизвестно для какой цели, былъ снова во Франкфурте-на-Майне. Въ Бадене онъ былъ совершенно здоровъ и выезжалъ оттуда несколько разъ, напр., въ Страсбургъ и Карлсруэ. Такъ какъ это время онъ провелъ преимущественно въ семье Александры Осиповны Смирновой, то много любопытныхъ подробностей должно открыться по обнародованiи подлиннаго дневника последней. Пока приводимъ здесь разсказъ г. Кулиша со словъ А. О. Смирновой въ его „Запискахъ о жизни Гоголя“. ————— „Въ 1837 летомъ А. О. Смирнова жила въ Бадене. Гоголь прiехалъ туда больной, но не лечился. Онъ только пилъ воды въ Лихтентальской аллее и ходилъ, или, лучше сказать, бродилъ одинъ по лугу зигзагами, возле Стефанибада. Часто онъ былъ такъ задумчивъ, что его звали и не могли дозваться. Если же это и удавалось, то онъ отказывался гулять вместе, приводя самыя странныя причины. Изъ русскихъ, кроме покойнаго А. Н. Карамзина, его никто тогда не зналъ, а одинъ господинъ изъ высшаго круга даже упрекалъ А. О., что она гуляетъ съ mauvais genre. Въ iюле месяце Гоголь объявилъ ей, что пишетъ романъ подъ заглавiемъ „Мертвыя Души“...
Входимость: 2. Размер: 144кб.
Часть текста: стороны — владетелями Капуи и Салерно, которые были привязаны к <его> землям. Карловинги во Франции не сумели Италию заставить повиноваться. Владетели частные стояли сил<ьно> за себя. Беренжер, первоначальный маркиз Фриуля или де-ла-Марша Тревизанского, царств<овал> 36 лет, беспрестанно обязанный сохранять оружием право своего владения. По смерти его Италия угнеталась тиранами и нападениями венгров разрушительны<ми> на Ломбардию, сарацинов, обладателей Сицилии, на южные берега. Это заставляет их просить помощи у Оттона. Беренжер II согласился свое государство признать от него зависимым (феодальным). Но возмущения призывают вновь Оттона. Беренжер низлагается, и <Оттон> получает от папы Иоанна II императорство, вакантное около 40 лет. Древние предрассудки, воспоминания об Августе и Карле заставляют италианцев идею императора соединять <с> верховным владычеством. От Велизария до XI века история Рима темна. Папы при экзархах имели временную власть, увеличившуюся по отделении от Константинополя, но опять оскорбились владычеством новых монархов. В городе всегда императорский чиновник или префект. Король давал клятву верности императору,...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: вы знаете, где дышит священный сумрак и где солнце, с вышины овального купола, как святой дух, как вдохновение, посещает середину их, где две-три молящиеся на коленях фигуры не только не отвлекают, но, кажется, дают еще крылья молитве и размышлению. Я решился там помолиться за вас (ибо в одном только Риме молятся, в других местах показывают только вид, что молятся), я решился помолиться там за вас. Хотя вашу ясную душу слышит и без меня бог и хотя немного толку в моей грешной молитве, но всё-таки я молился. Я исполнил этим движение души моей; я просил, чтобы послали вам высшие силы прекрасные небеса, солнце и ту живую, юную 1 природу, которая достойна окружать вас. Вы похожи теперь на картину, в которой художник великий употребил 2 все свои силы на то, чтобы создать прекрасную фигуру, которую он поместил на первом плане, потом ему надоело заняться прочим, второй план он напачкал как ни попало или, лучше, дал напачкать другим. Оттого вышло, что позади вас находится Петербург и чухонская природа. Я слышу отсюда все ваши чувства, и, зная вас хорошо, я знал, что вы должны быть полны Римом, что он живет еще святее в ваших мыслях теперь, чем прежде. В самом деле, есть что-то удивительное в нем. Когда я жил в Швейцарии, где, по причине холеры, я остался гораздо <долее>, нежели сколько думал, я не мог дождаться часа, минуты ехать в Рим; и когда я получил в Женеве вексель, который доставил мне возможность ехать туда, я так обрадовался этим деньгам, что если бы в это время нашелся свидетель моей радости, то он бы принял меня за ужасного скрягу и сребролюбца. И...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: Рима с суровым христианским средневековьем и жизнерадостностью Ренессанса. Это впечатление от города Гоголь передал затем в повести "Рим", с такой полнотой и взволнованностью отразившей его восхищение Вечным городом. Подъезжая к Риму, Гоголь увидел чудную, сияющую панораму: "Вся светлая груда домов, церквей, куполов, остроконечий сильно освещена была блеском понизившегося солнца. Группами и поодиночке один из-за другого выходили дома, крыши, статуи, воздушные террасы и галереи; там пестрела и разыгрывалась масса тонкими верхушками колоколен и куполов с узорною капризностью фонарей; там выходил целиком темный дворец; там плоский купол Пантеона; там убранная верхушка Антониновской колонны с капителью и статуей апостола Павла; еще правее возносили верхи капитолийские здания с конями, статуями; еще правее, над блещущей толпой домов и крыш, величественно и строго подымалась темная ширина колизейской громады; там опять играющая толпа стен, террас и куполов, покрытая...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: было не очень удачно: оно затянулось гораздо дольше, чемъ можно было предполагать. Онъ „ехалъ и моремъ, и землею, съ задержками и остановками, но, несмотря на все это, поспелъ какъ разъ къ празднику“. ————— Намъ необходимо остановиться подробнее на томъ огромномъ значенiи, которое имела для Гоголя жизнь въ Италiи. Страсть къ Риму представляетъ такой крупный, знаменательный фактъ въ бiографiи нашего писателя, что она должна быть отмечена съ особеннымъ ударенiемъ. Въ Риме Гоголь нашелъ, наконецъ, после долгихъ скитанiй, тотъ родной уголокъ земли, где онъ могъ, предаваясь отъ души блаженству исполненной тонкихъ художественныхъ наслажденiй жизни, позабыть на время все мучительныя невзгоды и дрязги, где ему дышалось хорошо и привольно и откуда не тянуло его даже въ родную Украйну. Здесь ему удалось, хотя не надолго, найти настоящiй земной рай, и наслажденiямъ его не было границъ. Ни въ годы счастливой юности, ни въ пору блестящихъ литературныхъ успеховъ Гоголь не зналъ и тени того восторженнаго поэтическаго упоенiя, которому онъ отдался беззаветно въ Италiи. Въ Риме ему сразу и навсегда полюбилась и „скромная тишина улицъ, и это особенное выраженiе римскаго населенiя, и этотъ призракъ восемнадцатаго века, еще мелькавшiй по улице, то въ виде чернаго аббата съ треугольными шляпами, черными чулками и башмаками, то въ виде старинной, пурпурной, кардинальской кареты съ позлащенными осями, колесами, картузами и гербами — все какъ-то согласовалось съ...
Входимость: 1. Размер: 92кб.
Часть текста: она прямо очами в очи, водрузивши хлад и замиранье в сердце. Полный голос ее звенит, как медь. Никакой гибкой пантере не сравниться с ней в быстроте, силе и гордости движений. Всё в ней венец созданья, от плеч до античной дышущей ноги и до последнего пальчика на ее ноге. Куда ни пойдет она — уже несет с собой картину: спешит ли ввечеру к фонтану с кованой медной вазой на голове — вся проникается чудным согласием обнимающая ее окрестность: легче уходят в даль чудесные линии альбанских гор, синее глубина римского неба, прямей летит вверх кипарис, и красавица южных дерев, римская пинна, тонее и чище рисуется на небе своею зонтикообразною, почти плывущею на воздухе, верхушкою. И всё: и самый фонтан, где уже столпились в кучу на мраморных ступенях, одна выше другой, альбанские горожанки, переговаривающиеся сильными серебряными голосами, пока поочередно бьет вода звонкой алмазной дугой в подставляемые медные чаны, и самый фонтан, и самая толпа — всё кажется для нее, чтобы ярче выказать торжествующую красоту, чтобы видно было, как она предводит всем, подобно как царица предводит за собою придворный чин свой. В праздничный ли день, когда темная древесная галлерея, ведущая из Альбано в Кастель-Гандольфо, вся полна празднично-убранного народа, когда мелькают под сумрачными ее сводами щеголи миненти в бархатном убранстве, с яркими поясами и золотистым цветком на пуховой шляпе, бредут или несутся вскачь ослы с полузажмуренными глазами, живописно неся на себе стройных и сильных альбанских и фраскатанских женщин, далеко блистающих белыми головными уборами, ...
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Часть текста: изъ Рима 7 авг. 1841 г.) Тихая площадь del Popolo первая встретила Гоголя въ Риме. Задумчивый Pincio, взбегающiй слева террасами, посылалъ ему волну весенняго, мартовскаго расцвета. Романтическiя мечты воплотились: Земля любви и море чарованiй! Блистательный мiрской пустыни садъ! Тотъ садъ, где въ облаке мечтанiй Еще живутъ Рафаэль и Торкватъ! Узрю ль тебя я, полный ожиданiй? И вотъ надъ певцомъ Украйны засинелъ куполъ давно желаннаго неба Италiи: Въ ней небеса прекрасныя блестятъ, Лимонъ горитъ, и веетъ ароматъ. И всю страну объемлетъ вдохновенье, На всемъ печать протекшаго лежитъ, И путникъ зреть великое творенье, Самъ пламенный, изъ снежныхъ странъ спешитъ. Увлеченiе Италiей Гоголь разделялъ со всей плеядой поэтовъ конца 20-хъ годовъ. У Пушкина была постоянная тоска по Италiи. Онъ не разъ мечталъ о Венецiи, о Бренте, объ итальянской ночи и таинственной гондоле. Въ стихотворенiи 1827 года великiй поэтъ является вдохновителемъ Гоголя: Кто знаетъ край, где небо блещетъ Неизъяснимой синевой, Где море теплою волной Вокругъ развалинъ тихо плещетъ... Италiя, волшебный край, Страна...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: имел счастливую встречу с Данилевским, и таким образом мы провели осень довольно приятно, до тех пор, пока наконец все горы не только огромные, высокие и далекие, но даже и ближние покрылись снегом. При всем том мысль увидеть Италию опять вновь произвела то, что я бросил Швейцарию, 3 как узник бросает темницу. Я избрал на этот раз другую дорогу, сухим путем, через Альпы, самую живописную, какую только мне удалось видеть. Громады гор безобразных, диких неслись во всю дорогу, мимо окон нашего дилижанса, мелькали водопады, шумящие, состоявшие из водяной пыли. Половину суток всё подымались мы на Семплон, одну еще не из самых высоких гор, дорога наша кружилась по горе в виду целых цепей других гор. Стремнины страшные становились глубже и глубже с правой стороны дороги. Всё очутилось внизу, те горы, на которых взглянуть было трудно, как говорится, не уронивши с головы шапки, казались теперь малютками, скалы, утесы, водопады — всё было под нашими ногами. Дорога наша проходила часто насквозь скалу, сквозь просеченный в ее каменной массе коридор. Часто висел над нами натуральный свод. Часто мы проезжали сквозь искусственную длинную каменную галерею, потому что без нее дорога была бы занесена снегом. И встретивши таким образом на вершине Семплона около 20 градусов морозу, мы наконец начали спускаться вниз быстро, мимо скал, мимо водопадов. Ничего вы не можете себе представить живописнее. На картинах вы не видали ничего подобного. Уже бросили сани, взяли и карету, и все летели с быстротою по кружащим дорогам, окруженным картинными горами. Меньше нежели в три часа спустились мы с тех гор, на которые подымались около суток, и климат к концу так изменился, что вместо морозу было около 12 градусов...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: volete distrarvi per alcun’ altra cosa. O forse siete tropo occupata della vostra celeberrima collezzione di marmi, pietre antiche, e molte moltissime cose, che la vostra signoria a rubata onestamente in Roma (perche doppo Attila e Enserico nessuno a mandato tanto a sacco la città eterna quanto l’a fatto la brillantissima signora Russa Maria Petrovna). O fosse voi ... ma non posso trovar piu ragioni per iscusarvi. O mia cara signorina, getatti per la fenestra il vostro Pietroburgo, duro come il quercio d’alpine, e venite qua. S’io fossi nei panni vostri, mostrarei subito il calcagno. Se voi sapeste che bel inverno abbiamo qui. L’aria è tanto dolce, piu dolce del riso a la milanese che voi avete sovente mangiato in Roma, ed il cielo, o dio, che bel cielo! Egli è sereno, sereno — simile agli occhi ... a, che peccato che i vostri occhi non siano azzuri per far il parragone! ma almeno egli è simile alla vostra anima e com’ella resta tutto il giorno sgombro di nuvole. Ma sapete meglio di me che tutta Italia è un boccone da ghiotto ed io bevo la sua aria balsamica a creppagozza, in modo che par altre forestieri non ne resta niente. Figuratevi che sovente mi pare di vedervi spasseggiare nelle strade di Roma tenendo in una mano Nibbi è nell’altra qualche santissima antichità trovata, nel mezzo del camino, nera e sporca com’un carbone, che domanda almeno la forza d’Ercole per poterla portare. Cosi a voi vi si rapresenta forse il mio naso, lungo e simile a quello degli uccelli (o dolce speranza!). Ma lasciamo in pace i nasi;...