До 1849 года я с Гоголем встречался редко, хотя давно познакомился с ним. Мы оба не жили в Петербурге и, только съезжаясь на короткое время с разных сторон, виделись иногда у П. А. Плетнева. Но в означенном году, летом, я был в Москве, и тут мы посещали друг друга. Гоголь жил тогда у гр. Толстого в д. Талызина на Никитском бульваре, поблизости Арбатских ворот. Из его разговоров мне особенно памятно следующее. Он жаловался, что слишком мало знает Россию; говорил, что сам сознает недостаток, которым от этого страдают его сочинения. "Я нахожусь в затруднительном положении, - рассуждал он, - чтобы лучше узнать Россию и русский народ, мне необходимо было бы путешествовать, а между тем уж некогда: мне около сорока лет, а время нужно, чтобы писать" 318. Отказываясь поэтому от мысли о путешествиях по России 319, Гоголь придумал другое средство пополнить свои сведения об отечестве. Он решился просить всех своих приятелей, знакомых с разными краями России или еще собирающихся в путь, сообщать ему свои наблюдения по этому предмету. О том просил он и меня. Но любознательность Гоголя не ограничивалась желанием узнать Россию со стороны быта и нравов. Он желал изучить ее во всех отношениях. Мысль эта давно занимала Гоголя, и для достижения этой цели он не пренебрегал даже и самыми скудными средствами. Живя за границею, он не переставал читать книги, которые казались ему пособиями для этого ... Взяв с меня обещание доставлять ему заметки о тех местах России, которые я увижу, Гоголь стал расспрашивать меня и о Финляндии, где я жил в то время.
Между прочим его интересовала флора этой страны; он пожелал узнать, есть ли по этому предмету какое-нибудь хорошее сочинение, и попросил выслать ему, когда я возвращусь в Гельсингфорс, незадолго перед тем появившуюся книгу Нюландера "Flora fennica", что я и исполнил впоследствии.
В Москве жил я у старого приятеля моего, Д. С. П<ротопопо>ва, на Собачьей площадке. Раз вдруг подъезжает к дому красивая карета, и из нее выходит Гоголь. Я рассказал ему, что мой хозяин может доставить ему много материалов для изучения России, потому что долго жил в разных губерниях и по службе имел частые сношения с народом. Гоголь изъявил желание познакомиться с Протопоповым, но в тот раз это было невозможно, так как приятель мой был в это самое время хотя и дома, но занят по должности.
Между тем Гоголь вскоре куда-то уехал, а я, по непредвиденным обстоятельствам, возвратился в Гельсингфорс ранее чем предполагал. Послав Гоголю обещанную книгу о финляндской флоре, я писал ему, что Протопопов ждет его, и с тем вместе сообщил отрывок из одного письма Протопопова ко мне, как образчик взгляда его на русский народ.
Вот что отвечал мне Гоголь, приехавший опять в Москву:
"Очень благодарю вас за ваше доброе письмо, которое нашел по приезде в Москву. Мне самому очень жалко, что не удалось с вами еще повидаться. Благодарю вперед за предстоящее знакомство с Протопоповым, которого я непременно отыщу. Его замечания о русском народе, приложенные в вашем письме, совершенно верны, отзываются большой опытностью, а с тем вместе и ясностью головы. Прощайте и не забывайте меня.
Ваш весь Гоголь" 320.
Вскоре после того Гоголь действительно ездил к моему приятелю, но не застал его дома. Погруженный в дела службы, Протопопов, который сверх того был всегда немножко нелюдим, не поехал к Гоголю, и они не познакомились лично ...
Примечания
Яков Карлович Грот (1812-1893)- лингвист и историк литературы, впоследствии академик и вице-президент Академии наук, знаток Державина и автор многих исследований по вопросам русского языка и литературы. С Гоголем Грот познакомился через своего друга - П. А. Плетнева в начале 40-х гг. Но лишь в конце десятилетия он имел возможность более или менее часто общаться с писателем. Способствовало этому одно важное обстоятельство.
Белинский в своем зальцбруннском письме упрекал Гоголя в том, что из своего "прекрасного далека" он не заметил многих перемен, происшедших в России. Гоголь должен был согласиться с этим утверждением. 10 августа 1847 г. он писал критику: "...мне показалось только непреложной истиной, что я не знаю вовсе России, что много изменилось с тех пор, как я в ней не был, что мне нужно почти сызнова узнавать все что ни есть в ней теперь" ("Красный архив", 1923, т. 3, предполагал осуществить ряд поездок по стране, но от этой мысли пришлось отказаться из-за отсутствия денег. Писатель решает прибегнуть к другим источникам познания жизни. Он начинает искать людей, которые могли бы помочь ему "получше разглядеть Россию". На этой почве и складываются его личные отношения с Гротом.
Воспоминание последнего тем и ценно, что оно подтверждает серьезность намерений Гоголя, высказанных им в письме к Белинскому. Это воспоминание было опубликовано в "Русском архиве", 1864, No 2, стр. 177-180. В настоящем издании оно воспроизводится с незначительными сокращениями.
318 Этот разговор относится, по-видимому, к июню 1849 г. 25 июня Грот писал Плетневу: "Посидел у Гоголя: собирается поездить по России, но еще колеблется, ехать ли, ибо дорожит временем, а жизнь коротка" ("Переписка Я. К. Грога с П. А. Плетневым", т. III, Спб. 1896, стр. 443-444). Колебания Гоголя объяснялись в действительности иными причинами (см. прим. 319).
319 "Летнее путешествие по России мне необходимо потому, что на многое следует взглянуть лично и собственными глазами" (там же, стр. 342). Но Гоголь не осуществил своей мечты, так как в эти годы он терпел острую нужду. В 1850 г. он вынужден был пойти на крайне унизительную для него меру и обратиться с заявлением к правительственным властям о предоставлении ему "некоторых средств для проезда". Просьба Гоголя не была удовлетворена.
320 В. И. Шенрок датирует это письмо Гоголя декабрем 1849 г. (Письма, т. IV, стр. 288).