41. Ек. В. ДАВЫДОВА — В. Л. и А. И. ДАВЫДОВЫМ
<11> / 23 декабря 1840. Рим
...Мы познакомились в Альбано с одним соотечественником-писателем, г-ном Гоголем. Это очень приятный человек, он часто нас посещает и читал нам много раз свои произведения, которые очень забавны. В последний раз мы договорились с ним, что он придет и прочтет нам своего «Ревизора», который, как говорят, имел большой успех несколько лет тому назад в Московском театре. Он его очень хорошо читал, и мы много смеялись, но этот род пьес мне не нравится; она может позабавить два-три раза, особенно, когда читает сам автор, потому что он читает ее более естественным образом, чем кто бы то ни было. Но если б мне пришлось читать ее самой, я б ее никогда не окончила, мне кажется. Что я люблю в Гоголе, это что он русский в душе, и когда бываешь с ним, кажется, что находишься в России, потому что он говорит только по-русски и вдобавок с малороссийским акцентом, что совсем родное сердцу1.
Примечания
Автограф. ЛБ. Фонд Давыдовых (Дав. 11/71). — Подлинник на французском языке (кроме последних четырех слов).
Екатерина Васильевна Давыдова, в замужестве Переслени (1823—1904) — дочь декабриста В. Л. Давыдова. Письмо адресовано ее родителям, находившимся на поселении в Сибири (см. ниже письма ее отца).
1 Давыдовы были родом с Украины, где им принадлежало знаменитое имение Каменка, в котором в двадцатых годах бывали Пушкин, многие декабристы, а впоследствии — П. И. Чайковский.
В дневнике другой дочери В. Л. Давыдова — Елизаветы (1822—1898), также находившейся в это время в Риме, встречается ряд упоминаний о Гоголе. Приводим их в несколько сокращенном виде:
«В воскресенье (14 <февраля 1841 г.>) вечером нам представилась возможность познакомиться с ними <девицами Олферьевыми> в доме княгини Волконской — на чтении „Ревизора“ Гоголем. Надо объяснить, чем было вызвано это чтение. Здесь живет один русский молодой человек, художник <Шаповалов>, который получал содержание от Общества поощрения наукам; внезапно, самым несправедливым образом и без всякого предупреждения, у него отнимают пенсию, и бедный юноша остается без гроша. Гоголь, растроганный до глубины печенки таким потрясающим несчастьем, надумал устроить платное чтение своего знаменитого „Ревизора“; он роздал билеты всем русским, находящимся в Риме, ценой в один пиастр, а внизу на билете, в уголке, скромно подписал мелким почерком: „Кто может — и более“. Итак, в воскресенье в 7 часов мы отправились в дом кн. Волконской, где должно было состояться чтение; зала была наполнена русскими <...> Русские мужчины, сидевшие позади нас, все время не переставали хохотать, и мы испытывали немалое удовольствие, когда нам удавалось уловить хоть несколько русских слов<...> Домой мы вернулись около полуночи <...>
16 февраля 1841 г.
Вечером у нас были нежданные гости и столь разнохарактерные, что было просто смешно: Гоголь, говорящий только по-русски, аббат Феррари, с которым мы говорим по-французски, г-да Струтт и Стрэшн — англичане, незнакомые между собой <...>
23 февраля последний день карнавала. Вечером мы отправились в театр на Veglione*, как во Флоренции, но это было вовсе не забавно — хуже, чем во Флоренции, потому что мы находились во втором ряду, и маски не могли подходить к нам близко, но и вообще, мне кажется, что здесь больше бывает простой народ, чем люди из общества; совсем не было видно красивых масок: была одна, вся в красном, как в прошлом году во Флоренции, и по ее манерам мы решили, что это та же самая. Тетушка была с кн. Гагариной и Софи Раевской в одной ложе, а мы трое с дядюшкой — в другой. Гоголь провел у нас некоторое время <...>
весело за разными играми. Нам пришлось много смеяться над бедным г. Стрэшном <...>
Приехав <в Колизей, 7 марта>, мы все бросились играть в горелки; под аркадами, гуляя с факелами, мы встретили Гоголя и Панова. Они сказали нам, что Обуховы были тут, чему мы очень обрадовались» (неизд. — ЛБ. Дав. III/IV/31. — Подлин. на франц. яз.).
В дневнике Ел. В. Давыдовой имеется еще несколько беглых упоминаний о посещении их дома Гоголем.
Непонимание сестрами Давыдовыми комедии Гоголя их отец-декабрист справедливо объяснял совершенным незнакомством с русской действительностью и незнанием «ни нравов», «ни человеческого сердца» (см. письмо № 44).
Упоминаемый в дневнике Ел. В. Давыдовой молодой художник И. С. (Шаповаленко, 1817—1890) был близко знаком с Гоголем, оказывавшим ему постоянную материальную помощь.
В письме литератора М. П. Бибикова к Н. А. Рамазанову от 21 ноября 1855 г. имеются следующие любопытные подробности о «добром и милом малом» Шаповаленке, которого он знал в Риме, где все его «звали синьором Шаповаленко»: «Он в Риме всё время жил с Гоголем, или, по крайней мере, виделся с ним каждый день (Гоголь даже подарил ему альбом своих эскизов с римской природы) и может дать тебе о Гоголе любопытнейшие сведения и подробные, интереснейшие детали о его художнической жизни в Риме. Шаповаленко же, как большая часть малороссов, красноречив и рассказывает очень оригинально и приятно. Попробуй описать с его слов эту эпоху из жизни великого нашего писателя. Тем более статья твоя будет занимательна, что до сих пор, кроме малозначащих писем Гоголя, ничего нет относящегося ко времени его пребывания в Италии. Право, попробуй, дело хорошее, и тебе придется по душе <...> Напиши мне, если дело пойдет на лад, и я внесу мою лепту и дам тебе кое-какие сведения и подробности о жизни Гоголя в Риме» (неизд. — ГИМ, ф. Рамазанова).
105).
*