Рор Г. - Погодину М. П., 1846 г.

145. Г. РОР — М. П. ПОГОДИНУ

<Москва. Конец 1846 г.>

...Вы друг Гоголя: только это и дает мне право к Вам обратиться. Но, надеюсь, что этого достаточно. Дело вот в чем. Мне поручено редакцией «La Revue des Deux Mondes» приготовить работу о Гоголе1. Самая необходимая подготовка мною уже произведена, но мне нехватает еще некоторых сведений, которые я надеюсь получить от Вас. Не будете ли Вы столь любезны указать день и час, когда я смогу Вас увидеть, не причиняя Вам беспокойства? Надеюсь, что Вы извините докучливость, которая может содействовать славе Вашего знаменитого друга2 <...>

 Рор

Я хотел бы, милостивый государь, чтобы всё это осталось между нами3.

Примечания

Автограф. ЛБ. Фонд Погодина (Пог. II/40/88). — Подлинник на французском языке.

Г. Рор — автор трехтомного сочинения «Республиканский миссионер в России» («Un missionnaire républicain en Russie»), изданного в Париже анонимно в 1852 г. Приехав, как он объясняет сам, в качестве «миссионера свободы» в Россию, в которой он видел «рычаг, способный повернуть мир», Рор принимается за пропагандирование в московских гостиных довольно смутных «республиканских идей». Типичный мелкобуржуазный литератор, Рор принадлежал к числу тех людей, которые, по меткому выражению Герцена, «пошлым идеям дают модный покрой и довольны этим» (А. Герцен некомпетентность во многих вопросах он чувствовал сам и подвергал поэтому отдельные главы книги, по собственному признанию, «строгому контролю сведущих людей» — русских ученых, литераторов и т. п., с которыми, благодаря своему общительному характеру, он сумел сблизиться. С кем именно из этих «сведущих людей» встречался Рор, установить не удалось. Любопытно отметить, что большая часть высказываний Рора о литературе вложена им в уста московского учителя «Умина» — персонажа, возможно, не полностью вымышленного — и, судя по характеру высказываний, симпатизировавшего прогрессивным явлениям в русской литературе. Весьма значительное место в сочинении Рора отведено Гоголю.

1 Статья Рора о Гоголе в «Revue des Deux Mondes» не была напечатана.

2 «Когда появились „Выбранные места из переписки с друзьями“, — писал в своей книге Рор, — все захотели их прочесть, и почти тотчас же зазвучали и порицания и хвалебные гимны. Это повторялось при каждом появлении Гоголя в печати. Впрочем, на этот раз выявилось и значительное различие: большая часть читателей ограничилась тем, что прочла лишь начало книги или перелистала ее; с другой стороны, множество давних противников Гоголя, особенно партия моралистов и святош, стало на его защиту, в то время как большинство его прежних приверженцев высказывалось против него <...>

, столь сильно преданная и неутомимая в превознесении и защите поэтического царства Гоголя, открыто выступила против него; она не отказывалась от славного прошлого великого писателя, но лишь для того, чтоб явственней отречься от его нынешнего падения, осуждаемого ею с горькими сарказмами или строгими упреками» (т. III, стр. 112—117).

Под «молодой критикой» Рор, несомненно, имел в виду, главным образом, Белинского. Приводим, в сокращенном виде, характеристику великого критика, сделанную Рором в другом месте книги, писавшейся, повидимому, в 1847—1848 гг.:

«Белинский — журналист по природе, пламенная, пылкая натура, обладающая великолепным критическим чутьем <...> Своими статьями, публиковавшимися в „Отеч. записках“ (1839—1847), Белинский оказывал огромное влияние на общество; он содействовал внедрению здравых суждений об истории русской литературы, и его имя будет жить рядом с именем Гоголя как имя самого отважного, самого пламенного и умного защитника писателей его школы. Теперь он продолжает итти по тому же пути в „Современнике“, с прежней энергией, но с бо̀льшим спокойствием, возвышенностью, зрелостью, независимостью, с тонкостью суждений, с точностью в оценках, гораздо более выдержанными и освобожденными от немецких теорий. Он заметно растет посреди непрерывных атак, направленных против юной школы» (там же, т. II, стр. 91—92).

3 Через несколько дней Рор снова обратился к Погодину с письмом, в котором писал, между прочим:

«Что касается писем Гоголя, нет ли средства нам как-нибудь с ними устроиться? Не могли ли б Вы, например, разрешить мне как-нибудь расположиться в воскресный день, в уголке, где Вы бы мне сообщили отдельные места этой переписки? Вы можете полностью рассчитывать на мою скромность. Единственное, чего я желаю, — это внимательно прочесть письма. Возвращаю Вам заметку, которой Вы выразили желание заняться» (неизд. — ЛБ, Пог. II/40/88. — Подлин. на франц. яз.).

Выполнил ли Погодин просьбу Рора — неизвестно. В своей книге Рор дал Погодину как писателю самую отрицательную характеристику.

«Накануне того дня, в который получили мы печальное известие о смерти Гоголя, — писал Вяземский, — продиктовал и отправил я к нему письмо с приложением выписок из французской книги, недавно вышедшей здесь, в которой много говорено о русской литературе и о Гоголе <...> Мне приятно было думать, что я потешу его сообщением этих выписок <...>

Письмо мое к Гоголю было адресовано на имя графа Александра Петровича Толстого». «Не худо было бы перевести и напечатать в „Москвитянине“ присланную мною статью, — писал далее Вяземский, — разумеется, с некоторыми исключениями ради цензуры. Не нужно называть книги, из которой сообщается эта статья, но можете, если угодно, сказать, что статья была прислана мною и уже не застала Гоголя» (Барсуков—2).

Нет сомнения, что Вяземский имел здесь в виду именно книгу Рора, вышедшую как раз в 1852 г. Извлечения из нее в «Москвитянине» не появились.