119. С. П. ШЕВЫРЕВУ.
Вена. 25 августа <н. ст. 1839.>
Я хотел писать к тебе с Погодиным и совершенно обестолковел в день его выезда; даже позабыл, что он должен ехать через Мюнхен. Я сегодня только, виноват, вчера приехал в Вену. Перед выездом моим из Мариенбада получил письмо от Погодина из Мюнхена, в котором он говорит о тебе и пересылке какой-то статуйки Фиезоле, о которой я ничего не знаю и которую ты перешлешь. Мне бы следовало сходить на почту и узнать, не написал ли и ты чего-нибудь ко мне, но не хочется потерять утра и хочется хотя два-три слова написать к тебе. Это желание сердца — хотя эти два, три слова вовсе пустые и не значат ничего, но в них нуждалось сердце. Я еще не видел тебя ни разу, после нашего ты. Ты теперь мне гораздо дороже и ближе, чем прежде, и мне жаль, что я не скоро буду видеться с тобою... (ибо ты любишь меня, как и я люблю тебя), это — посещение, которое сделало мне вдохновение. Передо мною выясниваются и проходят поэтическим строем времена казачества, и если я ничего не сделаю из этого, то я буду большой дурак. Малороссийские ли песни, которые теперь у меня под рукою, навеяли их или на душу мою нашло само собою ясновидение прошедшего, только я чую много того, что ныне редко случается. Благослови!
Напиши мне, часто ли получаешь вести из Рима и что делает Софья Борисовна, каково ей понравилась жизнь во Фраскати, и от меня самый добрый и здравожелательный поклон. О Рим, Рим! мне кажется, пять лет я в тебе не был. Кроме Рима, нет Рима на свете, хотел было сказать — счастья и радости, да Рим больше, чем счастие и радость. Адресуй мне письмо в poste restante. Я еще, думаю, проживу в Вене, чтобы получить более чем одно письмо твое. Впрочем, пиши тогда, когда тебе захочется. Мне всегда казалось странно требовать непременно в известное время письма. Это для писем должностных, а для писем вольных, сердечных нет правила: они напишутся скорее и быстрее, чем думаешь, если только их требует сердце...
На днях приедет к вам, если уже не приехал, Иноземцев, которому отдай, пожалуйста, это письмо.
Примечания
Печатается по тексту первой публикации.
«Сочинениях и письмах», V, стр. 382—383.
8 августа 1839 г. Погодин покинул Мариенбад, где с начала лета лечился Гоголь, и отправился в Мюнхен, где проживал в то время Шевырев. Гоголь остался в Мариенбаде и, судя по настоящему письму, только 24 августа прибыл из Мариенбада в Вену («Год в чужих краях», IV, стр. 84).
Письмо от Погодина из Мюнхена неизвестно.
Фиезоле—1486) — итальянский скульптор. О какой работе Фиезоле идет речь — неизвестно.
...посещение, которое сделало мне вдохновение. Первое упоминание о замысле драмы из истории Запорожья, над которой Гоголь работал до конца 1840 г. и которую в 1841 г. уничтожил. В последующих письмах 1839 и 1840 гг. о работе своей над этой драмой Гоголь упоминает неоднократно. В 1861 г. в журнале «Основа» (I, стр. 116—120) Кулиш впервые опубликовал фрагменты этой драмы Гоголя в статье «Заметки и наброски Н. В. Гоголя для драмы из украинской истории». Подробнее о замысле драмы из истории Запорожья см. в «Набросках драмы из украинской истории».
, Федор Иванович (1802—1869) — известный московский доктор. В 1839 г. вместе с Гоголем проживал в Мариенбаде. Впоследствии был одним из врачей, лечивших Гоголя перед смертью. По словам современников, Иноземцев был приятелем Гоголя и искренно любил писателя. («Материалы» Шенрока, IV, стр. 858). Письмо Иноземцеву, о котором пишет Гоголь, неизвестно.