Гоголь Н. В. - Нащокину П. В., 20/8 июля 1842 г.

К № 68. П. В. НАЩОКИНУ.

<Гастейн. Июль. 20/8 1842.>

Черновая редакция

Я думаю, вы¹ изумляетесь, Павел Воинович, моему молчанию и почему я не писал к вам ничего из Петербурга о вашем деле² и о следствиях,³ которые имел мой разговор⁴ с Дм<итрием> Ег<оровичем> Бенардаки.⁵ Мне хотелось прежде обдумать и сообразить всё.⁶ Теперь я на месте и пишу к вам из Гастейна.⁷

Вы знаете уже причины, почему я хлопочу о вас.⁸ Я хлопочу о вас не потому, что вы мне дороги по дружественным отно<шениям> и прекрасным качествам души вашей,⁹но потому что вы кроме того владеете¹⁰ знаниями и качествами и познанием света и людей, ясным умом и верным взглядом, достоинствами, которые должны быть непременно употреблены, и я бы почел за грех, если бы не способствовал к тому,¹¹ хотя бы вы даже не были близким моим приятелем и не имели никаких личных отношений со мною.

Я думал давно<?> о вашей участи и <о> том, каким образом дать ход¹²вашим способностям, и положение <ваше> занимало меня сильно, хотя я об этом не говорил вам. Жизнь ваша протекла шумно, разгульно, бешено, как веселилась прежде наша молодеж<ь>, и в свете осталось за вами название¹³ повесы.¹⁴ Свет остается долго¹⁵ что в истинной вере приобрел себе твердого вожатая. Свет не видит этого и обыкновенно продолжает свое. Вот вследствие чего вам закрыты все пути <к> казенной должности. И вот почему я остановился на мнении избрать вам частную<?> должность,¹⁶ для которой не требуется чинов и звания. У дельных и степенных людей в памяти ваша жизнь, и они не могут понять вас. Вот почему я предложил вам <поговорить с Бенардаки>. Знакомство мое с ним началось не так давно, но бог одарил меня¹⁷ способностью понимать и узнавать людей.¹⁸ Половина жизни моей протекла, и я до сих пор еще не обманывался ни в одном человеке, начиная с лет ребячества и юности. Я с первых разговоров с ним уже увидел человека, владеющего¹⁹ верным пониманием вещей,²⁰истинной²¹ мудростью, которая дается умному человеку²²только²³ раз<нос>торонним обращением с людьми различных характеров и сословий.

Я ему рассказал всё откровенно, не скрывая ничего,²⁴ рассказал, что вы промотали всё свое именье, что провели шумно и безрасчетно вашу молодость, что были в обществе знатных повес, что были в обществе игроков, но среди всего не потерялись душою, сохранили благородные движения души, умели заслужить невольное уважение достойных <и> умных людей, дружбу Пушкина, которую он питал <к> вам преимущественно перед всеми до конца своей жизни,²⁵ сохранили доброе сердце, приобрели познание людей и света. И будучи низринуты в несчастие и бедность,²⁶ в обстоятельства, от которых пошла <бы> кругом голова у другого, вы не вдались в отчаяние,²⁷ не прибегнули ни к одному бесчестному средству, не вдались ни в один порок, в которые способен вдаться русский, приведенный в отчаяние, но с чудным терпен<ием> умели нести крест, благославляя имя божие и становясь выше и выше христианином в душе,²⁸ который в бедах тверже и сильней²⁹ становится по мере того, как несчастнее и тяжелее становится участь его.³⁰

И в заключение слов моих я сказал, что если ему нужен честнейший³¹ и благороднейший человек во всех <отношениях>, то никого другого он не может употребить, по моему мнению, с такою пользою, как вас. Он слушал меня со вниманием,³² и по окончании³³ сделал предложение, которого я вовсе не ожидал, именно предложил быть воспитателем его сына. Я,^{34 35} берут на эти места³⁶молодежь вроде или студента, или семинариста,³⁷ знакомого с наукою и школою, а не со светом, которому нужно в надежде будущих выгод взять это место как временное <из->за куска хлеба,³⁸ я уже готовил, чем ему вашими устами произнести отказ.³⁹ Но несколько слов, которые он тут же произнес, показали⁴⁰ мне вдруг его образ мыслей насчет воспитан<ия>, и я должен сказать откровенно, что уваженье мое к нему возросло с тех пор еще больше. В словах его и в самом голосе, с которым он произнес эти слова, был слышен отец, глубоко понимающий всю важность воспитания, высокого воспитания души, а не наружного блестящего воспитания, о котором заботятся ныне почти все. И <я вам> вслед за ним делаю сам то же от себя предложение, быть воспитателем его <сына>. Обязанность слишком трудная, слишком требующая глубокого размышления? Размыслите строго, вообразите себя, всю жизнь свою. Но вот почему я требую, вот вследствие каких качеств.

О науках⁴¹ и учении нечего заботиться, для <этого> будут у него учителя, без сомнения лучшие, какие найдутся. Но вы можете уже с самых юных лет внушить ему познание света и людей в настоящем виде.⁴² Уже одно множество происшествий, случивших<ся> в виду вас, разорившихся владельцев, все бесчисленные случаи <и> истории, которыми обогащена ваша память, о которых вы с такой правдой⁴³ и увлекательностью⁴⁴ умели сообщить другим. Испытанный несчастием и устоявший среди них, вы можете один сообщить твердость в его душу, которой не в силах сообщить ни один не изведавший⁴⁵ невзгод и волне<ний>. Након<ец> вы можете более, чем кто другой, водрузить⁴⁶ неколебимой веры в бога, потому что приобрели ее не внушением других, но обрели ее в своем сердце и обрели в горниле бедствий.⁴⁷И поэтому вы можете сообщить мужество не упасть духом в неудачах, не бледнея встречать несчастия. Итак, вот те случаи,⁴⁸ которыми вы внушите.

Рассмотрим еще другие⁴⁹ способности, которые на вашей стороне. Вы имеете на своей стороне светлую ровность характера, которая между прочим необходимое условие воспитания. Вы не можете предаться ни в коем случае минутному увлечению гнева, что портит обыкновенно характер воспитанника. Ваше обращение⁵⁰ увлекательн<ым> делается уже светлостью, которая привлекает. Вследствие <этого> вы скоро можете заставить воспитанника полюбить себя, а это уже много, посредством любви можно много передать в душу, чего⁵¹ человек<?> другими средствами не в силах внушить. Вы можете сообщить ему мало-помалу охоту наблюдать за людьми и уметь отличать их хорошие и дурные стороны. Наконец вы, не имея подробного понятия о науках, имеете о них вообще верные и светлые идеи,⁵² что⁵³ <бности, и> педантизм, с которым обыкновенно принимаются за науки. Вы понимаете в художествах⁵⁴и искусствах и, стало быть, можете действовать нечувствительно на вкус.⁵⁵

Не одно устроенье судьбы вашей зависит от этого, но вам предстоящая обязанность угодна⁵⁶ богу. Ничего нет выше, как образовать прекрасного человека. И ведь вы посудите, воспит<аннику> вашему готовится⁵⁷ поприще государственное. Уже по одному состоянию своему и богатству он будет⁵⁸ иметь сильное влияние, стало быть вы можете быть творцом многих прекрасных дел. Отец его <при>обрел одною силою ума⁵⁹ и соображений глубоких, а не удачами и слепым счастием. И потому богатства сии не должны быть истрачены втуне. Они достойны все быть употреблены⁶⁰ на прекрасные дела.⁶¹Итак, вам предстоит воспитать так его, чтобы он⁶² был в силах употребить их прекрасно. Вы⁶³ можете составить счастие не одного человека, но многих, потому рассмотрите неотложно.

Но как приступить к этому делу и действовать? Вот мои мысли. Они будут, сколько мне кажется, также совершенно согласны⁶⁴ с мнениями отца. Ваше воспитан<ье> не должно вовсе походить на обыкновенное гувернерск<ое> воспитанье. Оно должно быть проще, как можно проще нужно взяться с детства. Вы должны следить за его движениями и более за его движеньями сердечными, но так, чтобы он сам почти этого не мог заметить, <сообщать> всё⁶⁵в разговорах, а не в книгах и в каких-нибудь черствых поученьях. Вы должны сделать так, чтобы он искал бы с вами разговоров, — разговоры ваши будут увлекательны и поучительны, это я знаю, и достаточны совершенно возрасту, потому что, я знаю вас, <вы> не заговорите тоном выше, чем надобно <?>

Жизнь, живая жизнь должна⁶⁶ составить ваше ученье, а не мертвая наука. Прежде всего то, что поближе окружает, должно быть доступно. В продолжение некоторого времени испытывая его в душе и пробуждая разговорами вашими все способности душевные, вы должны нечувствительно заметить, к чему преимущественно лежат его наклонности, какой элемент⁶⁷ и зародыш к чему⁶⁸ положила ему в душу натура,⁶⁹ и тогда обратить на него почти всё внимание. Тогда ваше дело возбудить в нем сильнее и яв<ствен>ней эту наклонность, представить ему вдали в заманчивом проспекте науку⁷⁰ и ее предмет таким образом, чтобы возбудилось в нем только любопытство.⁷¹ <ся> со своим профессором⁷² в эту науку. Но без этого увлекательного проспекта, который может внушить один только светский, практический человек, начало самой любимой науки покажется ему черствым.⁷³

Но прежде чем узнать это направление преимущественно к чему-нибудь одному, вы испытывайте его во всех родах, наводите и долее <на>⁷⁴ разговоры об всех предметах. Ибо помните, что только вы можете сделать это.⁷⁵ Профессор, занятый односторонностью своего предмета, никогда не в силах открыть настоящей наклонности отрока.⁷⁶ Это дело светского, опытного человека, равно обнимающего⁷⁷ вниманием всё. Вы знакомы с лучшими произведеньями искусства,⁷⁸ с художниками и артистами и потому водите как можно поболее в мастерские и вводите его в таинства искусств и наук. Это много облагораживает душевные движения. Наконец вы можете ему внушить эту очаровательную простоту⁷⁹ в обращении,⁸⁰ эту доступность и ровность со всеми при отличительном⁸¹ умении ценить достоинства каждого, что должен иметь всякий просвещенный человек, а тем более тот, которого круг действия обширней других и⁸²который оттого неминуемо должен чаще соприкасаться с людьми. Вот те качества⁸³ воспитателя, которые на вашей стороне. Недостатки ваши, по моему мнению, разве могут <быть> только⁸⁴ лень и неподвижность, одолевающие всякого русского человека, и трудность⁸⁵ подняться на дело. Но в той же силе русской природы есть способность, поднявшись на что-нибудь, совершить его так, как никто другой не в силах его совершить.⁸⁶Русский сидень больше делает дел, чем хлопотун.⁸⁷ При том же сообразите, <что>⁸⁸бездейственность ваша не есть ваш характер, она есть следствие неиме<ни>я средств употребить свои силы.⁸⁹ Подумайте об этом строго и прежде разберите.

О существенной важности воспитания уже не говорю ничего. Вы слишком глубоко чувствуете в душе необходимость высоких христианских добродетелей, и бог поможет вам передать не личину и маску ханжества, под которыми является религия, но глубокую внутреннюю силу, водружающую в наше сердце якорь и дающую ничем несокрушимый характер человеку.

<ие>. Вопросите себя в глубине души, способны ли вы исполнить.⁹⁰ Но во всяком случае не решайтесь приняться вдруг за такой божий подвиг.⁹¹ Это трудно, потому что нужно пожертвовать <всем>, нужно посвятить себя всего служенью и совершенно умереть для [себя]. Но в этом-то и есть красо<та> подвига. Вы должны, во всех отношениях пересмотревши <свою> жизнь, избрать поприще. Рассмотрите жизнь и всё множество крушений, которые удалось пережить вам. И что <ж>, всё это без цели? Ничто не посылается богом без цели. Бедствия,⁹² несчастия,⁹³ сама эта твердость душевная, приобретенная вами, всё это дано для того, чтобы употребили ее в дело. Теперь предстоит вам это дело, вы должны передать <ее> другому. Вы вытерпели ниспосланные несчастия, вы не роптали, вы находили возможность еще протянуть руку помощи другому, когда сами <страдали> под горькой нужд<ой>, но еще никакого подвига не наложили сами на себя доселе, никакого дела, никакого христианского пожертвова<ния>, свидетельства вашей любви к ближнему, — дела, без чего ничтожна наша вера, которое налагается тем пожертвованием, которое считаем необходимым отдать добровольно и в котором⁹⁴ много сладости.

И если вы предпримете этот подвиг как подвиг, назначенный богом, потому что бог дает чудные силы всему, что предпринимается в честь его, и сами вы не так взглянете на этот подвиг, не откажетесь от него,⁹⁵ ибо этот подвиг немаловажен.

Насчет условий я ничего вам не скажу. Это дело последнее. Скажу вам только: Бенардаки слишком хорошо знает, что значит воспитание сына, что вы и дети ваши будут обеспечены и что он лучше всякого другого почувствует, чем и как вознаградить вас.

Итак, я ожидаю вашего ответа. Не говорю ничего более<?>, пото<му> что вы слишком благородны, чтобы решиться взяться за такое дело не для самого дела, а для выгоды,⁹⁶и я знаю, что как ни жестоки ваши обстоятельства, как ни доведет <вас> до последней крайности ваше положение, но вы [будете] иметь <мужество> отказаться. Итак,⁹⁷ рассмыслите, сообразите и откровенно, как всегда привыкли вы действовать, дайте ваш ответ.⁹⁸ Я только вам скажу, что всё, предпринятое с душевным рвением, подкрепляется высшею силою и⁹⁹ обращается в легкое, и в труде уже обретается высшее наслаждение. Ответ ваш вместе с письмом я пошлю¹⁰⁰ прямо к Бенардаки. Но это не должно вас ни в чем остановить. Вы должны действовать совершенно чистосердечно. Грех был бы со стороны вашей, если бы в этом деле не поступили вы откровенно. Я вас уведомлю об ответе,^{101 102} но каково <бы> ни было решен<ие>,¹⁰³ я бы хотел во всяком случае чтобы вы узнали друг <друга>. Я не смею вам советовать ехать в Петербург, зная, что по расстроенному состоянию вашему всякая незначительная издержка тяжела,¹⁰⁴ но я бы хотел очень, чтобы вы потом <познакомились>. Будьте просты¹⁰⁵ и нараспашку, как вы всегда. Бенардаки тоже^{106 107} действовать просто, я даже просил [его] в случае какой-нибудь невозможности сказать вам просто слово: нет, без всяких даже объяснений, потому это твердо уверен, что если он скажет это слово, то верно вследствие слишком законных причин, и вы сами поймете, что это благороднее всего. Вот всё. Душевно обнимаю вас. Размыслитесь, помолитесь и бог вразумит вас.

Но еще вам повторяю: только тогда вполне возможен будет ваш подвиг и будет легок и отраден, как вы примите его как подвиг для бога. Если бы даже вы исполнили хорошо самое дело, и отец будет вполне доволен, то это ничего не значит. Нужно, чтобы вы сами были довольны, чтобы верили во глубине души вашей в это. От другого я бы не требовал этого, но от вас требую и молю бога именем святой <его> власти, именем вашей¹⁰⁸ природы и ваших благородных душевных движений, которые, я знаю, вы не захотите ни в каком случае унизить.