8
Возврат Гоголя к церковно-книжной культуре речи, к идеологии и мифологии церковнославянского языка свидетельствовал о разрыве Гоголя с передовыми буржуазными и дворянскими стилями русской литературы 40-х годов. Борьба с церковнославянским языком была лозунгом большинства литературных групп и школ передового дворянства и буржуазии (например, натуральной школы, представленной И. И. Панаевым, Н. А. Некрасовым, отчасти В. А. Соллогубом, И. С. Тургеневым и др., школы сентиментального натурализма, во главе которой стал Ф. М. Достоевский, и др.)47*. Современники готовы были увидеть в этом отступлении Гоголя компромисс с ложновеличавыми стилями эпигонов сентиментально-романтической дворянской языковой культуры (вроде Кукольника, Тимофеева и т. п.). Характерно, что И. С. Тургенев в 40-х годах стили ложновеличавой школы иронически называл семинарскими, намекая на их церковно-книжный колорит57. Однако Гоголя от этих реакционно-романтических стилей отделяло пропастью религиозное, церковно-богословское понимание содержания и границ церковнославянского языка и отрицание западноевропейских влияний. Те семантические формы, те идеологические и мифологические нормы церковно-библейской речи, которые Гоголь стремился положить в основу семантики общенационального русского литературного языка, были чужды «светским» стилям «риторической школы» поклонников чистого искусства. Гоголь призывал к синтезу литературной речи с языком церковной публицистики. Вместе с тем гоголевский язык с его тяготением к крестьянскому языку, к областным диалектизмам, к стилям вульгарно-городского просторечия, к «должностному» слогу, иногда мелкочиновничьей окраски, своим демократизмом резко выделялся среди стилей предшествующей литературы. Националистические тенденции этого языка были близки Далю. Но вопреки Далю Гоголь щедрою рукою черпал словесный материал и словесные краски из книжных стилей старого «высокородного» (по ироническому обозначению Даля) языка.
«ветхого» и «нового» удался Гоголю еще меньше, чем Пушкину. Последующие стили русского литературного языка были далеки от церковно-реставрационных усилий Гоголя, от гоголевского понимания лирического стиля. Даже язык славянофилов остался в стороне от стиля гоголевской публицистики. Но гоголевское «новое» победило. Упор на разговорные стили буржуазно-дворянского просторечия, на бытовой язык «среднего сословия», буржуазной интеллигенции, на профессиональные диалекты и жаргоны города, на формы простонародного языка делается лозунгом реалистической школы (особенно Ф. М. Достоевского и Н. А. Некрасова) и основой новой буржуазной системы русского литературного языка. Гоголевские методы разоблачения фальши и лицемерия официально-правительственной, деловой и канцелярской риторики дают толчок развитию стилей обличительного публицистического языка, нашедшего высшее воплощение в творчестве Салтыкова-Щедрина. Гоголевская характерология драматического языка побуждает к поискам новых приемов и принципов для воспроизведения национальных типов и становится объектом подражания и преодоления в творчестве Писемского и Островского.