Гербель Н. В.: О рукописях Гоголя принадлежащих лицею князя Безбородко (старая орфография)

После смерти Н. Я. Прокоповича, остались некоторыя рукописи Гоголя, подаренныя ему самимъ авторомъ. Прокоповичъ, какъ известно, былъ школьнымъ товарищемъ и лучшимъ другомъ Гоголя, а также издателемъ перваго собранiя его сочиненiй (въ 4-хъ томахъ). Въ 1858 году эти рукописи были прiобретены у семейства покойнаго Прокоповича графомъ Г. А. Кушелевымъ-Безбородко за 1200 руб. сереб., и принесены имъ въ даръ лицею князя Безбородко, какъ заведенiю, воспитавшему знаменитаго автора "Мертвыхъ Душъ". Съ этими-то рукописями хочу я познакомить русскую читающую публику.

"Мертвыхъ Душъ", 2) "Тараса Бульбы", 3) "Портрета", 4) "Игроковъ", 5) "Тяжбы", 6) "Лакейской" и 7) "Театральнаго разъезда". Къ нимъ же можно причислить и письма Гоголя къ Прокоповичу, прiобретенныя вместе съ рукописями и также хранящiяся въ лицейской библiотеке. Все эти рукописи, одинаково дорогiя, какъ автографы великаго писателя, далеко не одинаково интересны въ библiографическомъ отношенiи. По внимательномъ сличенiи рукописей съ печатнымъ оказалось, что рукописи "Тараса Бульбы", "Портрета" (обе второй редакцiи), "Игроковъ", "Тяжбы" и "Театральнаго разъезда" -- суть оригиналы пiэсъ того же имени, напечатанныхъ въ первый разъ въ 1842 году, въ "Сочиненiяхъ Гоголя", безъ малейшаго измененiя, тогда какъ рукописи "Мертвыхъ Душъ" и "Лакейской" представляютъ много такого, чего нетъ въ печатномъ. Следовательно все первыя пять рукописей не представляютъ ничего новаго и интереснаго и распространяться о нихъ нечего. Скажу только, что все они переписаны на-бело рукою самаго Гоголя въ теченiи 1842 года, частью въ Москве, частью за границей (первыя две на обыкновенной бумаге, сложенной въ четверку, довольно разгонистымъ почеркомъ, а остальныя три -- на почтовой бумаге въ осьмушку, и почеркомъ более убористымъ), и доставлены авторомъ Прокоповичу въ томъ же году, для напечатанiя въ полномъ собранiи сочиненiй Гоголя.

Перехожу къ рукописи "Мертвыхъ Душъ". Это не черневая тетрадь, какою она можетъ показаться съ перваго взгляда. Напротивъ, поэма весьма тщательно переписана самимъ авторомъ на почтовой бумаге въ большую четверку мелкимъ, убористымъ почеркомъ, и уже после испещрена множествомъ разновременныхъ поправокъ, чтò можно заключить изъ того, что оне сделаны чернилами разныхъ цветовъ, а иногда и карандашомъ. Видно, что Гоголь готовилъ эту рукопись для печати, и былъ до времени доволенъ своею работою; но окончивъ переписыванье, по обыкновенью сталъ находить новые недостатки въ слоге и изложенiи, требовавшiе исправленiя: кое-что вычеркнулъ, кое-что заменилъ другимъ, и такимъ образомъ мало-по-малу тетрадь изъ перебеленой стала черневой, и потребовала новой переписки.

Въ первыхъ трехъ главахъ исправленiя и помарки незначительны; но начиная съ четвертой главы, оне попадаются довольно часто. Самыя значительныя отступленiя отъ печатнаго заключаются въ главахъ , шестой и десятой, и касаются 1) личности Ноздрева, 2) дома, двора и сада Плюшкина и 3) "Повести о капитане Копейкине".

печатномъ изданiи "Мертвыхъ Душъ"; именно, вместо словъ: "разстроивалъ свадьбу, торговую сделку" (см. "Сочиненiя и Письма Гоголя", изд. Кулиша, т. IV, стр. 70) въ рукописи стоитъ:

"Чемъ кто ближе съ нимъ сходился, тому онъ скорее всехъ насаливалъ, наделивши обыкновенно его какою-нибудь такою небылицею, что просто уши вянутъ. Но такъ какъ изстари замечено, что чемъ глупее и нелепее дичь, темъ более на нее бываетъ стрелковъ, то подобная небылица всегда имела успехъ. Если онъ узнавалъ, что прiятель его женится, то за день до свадьбы успевалъ родственникамъ невесты наболтать про жениха столько про его несообразности и разныя небывалыя связи, что те захлопывали дверь подъ носомъ изумленнаго искателя, никакъ не могшаго понять причины такой внезапной перемены, Если же узнавалъ, что прiятель его готовъ совершить выгодную покупку, то являлся какъ снегъ на голову, набавлялъ цену, самъ не покупалъ и разстроивалъ дело. И это вовсе не происходило отъ того, чтобъ онъ былъ какой-нибудь демонъ и смотрелъ на все чорными глазами. Ни чуть не бывало! Онъ смотрелъ на мiръ довольно веселыми глазами, и сделанная имъ пакость никакъ не доставляла ему радости, но просто было что-то необходимое, какъ хлебъ, безъ котораго нельзя жить."

Затемъ черезъ несколько строкъ, после словъ: "Ведь ты такой подлецъ, никогда ко мне не заедешь!" въ рукописи находится следующая вставка:

"Въ поступкахъ его (Ноздрева) много было завоевательнаго. Начнетъ склонять такъ настойчиво, что наконецъ самъ не зная какимъ образомъ согласишься на его просьбу. И не только люди въ существе слабые, похожiе характеромъ на белокураго его зятя, но даже коротко знавшiе его, называвшiе его армейскимъ, но удовлетворительнымъ словомъ: чернякъ, упорно отвергавшiе все его просьбы, эти же самые черезъ несколько минутъ садились вновь играть въ нимъ и потомъ черезъ несколько минутъ, само собою разумеется, опять угощали его сапогами."

Это два более значительные и интересные варiанта четвертой главы. Остальныя места этой главы, пропущенныя или измененныя въ печатномъ изданiи поэмы, или весьма незначительны, или просто касаются слога и потому я не счелъ нужнымъ печатать ихъ здесь.

Въ этой главе варiантовъ гораздо более, чемъ въ четвертой. Все они касаются сада, двора и дома Плюшкина. Попадаются целые листы и страницы, зачеркнутые и переделанные заново, целыя картины, пропущенныя въ печатномъ изданiи. Помещаю здесь три более важные варiанта шестой главы. Они особенно интересны темъ, что знакомятъ насъ, такъ сказать наглядно съ самымъ процессомъ творчества Гоголя; показываютъ, какъ много разъ принимался онъ исправлять и переделывать свою знаменитую поэму, пока решился выпустить ее въ светъ и наконецъ, чемъ именно онъ оставался некоторое время доволенъ, а потомъ исправлялъ или вовсе исключалъ.

Вотъ три варiанта изъ шестой главы:

1) Въ известномъ описанiи сада Плюшкина, место начинающееся словами: "Местами расходились зеленыя чащи..." и кончающееся: "... подымали огромныя вороньи гнезда на трепетныя свои вершины" (см. "Сочиненiя и Письма Гоголя", т. IV, стр. 113), въ рукописи читается такъ:

"Тамъ, где расходились зелено-облачныя массы, двухъ-сотъ-летнiя липы выказывали свои седые, искривленные, въ обхватъ тремъ человекамъ, дуплистые стволы, и не освещонная солнцемъ виднелась промежъ нихъ дорожка, заросшая зеленью, и по ней краснели изредка красноватыя, почти красныя пятна, свидетельствовавшiя, что она когда-то была убита вся мелкимъ кирпичомъ или усыпана пескомъ. Съ обеихъ сторонъ ея вытыкались густой щетиною седые, изсохшiе вероятно отъ страшной глушины, сучья кустарниковъ; ветвь клена протягивала откуда-нибудь съ боку, изъ-за пней свои тонкiе, распластанные листы, подобные лапамъ, и солнце, проскользнувши Богъ весть откуда и забравшись подъ какой-нибудь листъ, превращало его вдругъ въ прозрачный и огненный, чудно сiявшiй въ этой густой темноте. Въ другихъ концахъ сада выглядывали изъ зелени деревъ где деревянная крышка какой-нибудь старенькой беседки, где полуобрушенныя перила почерневшаго мостика; несколько высокорослыхъ, не вровень другимъ, осинъ, подымали огромныя вороньи гнезда."

"Сделавъ еще одинъ поворотъ въ переулокъ, где видны какiя-то длинныя хозяйственныя строенiя, фабрики или запасные магазины, герой нашъ очутился въ широкой улице, въ конце которой предсталъ прямо въ лицо ему уже описанный господскiй домъ. Казалось, по мере приближенiя къ нему онъ становился еще печальнее. Деревянная, решотчатая ограда, окружавшая дворъ, потемнела совершенно. Время, какъ-будто видя, что никто не старался выкрасить и поновить ее, покрыло ее во многихъ местахъ зеленью, плеснью, которою любитъ покрывать старое дерево. Дворъ былъ наполненъ множествомъ амбаровъ и кладовыхъ, флигелями для кухни, для людскихъ, для бани, для погребовъ. Подъ бокомъ находился другой дворъ, куда вели особые ворота, и который, казалось, назначенъ служить робочимъ дворомъ. Все показывало, что здесь когда-то текло хозяйство въ обширномъ размере, но все отзывалось теперь чемъ-то заглохлымъ. Трава и дикiй бурьянъ росли по широкому двору и вместо когда-то бывшихъ прочищенныхъ и обделанныхъ дорогъ, приводившихъ въ сообщенiе все строенiя, видны были другiя узенькiя, протоптанныя ногами пешеходовъ. Въ средине двора верно былъ когда-то цветникъ, или круглый палисадникъ, потому-что местами еще торчали низенькiе столбики маленькой деревянной решотки, обносившей его овальную окружность, да два-три изувеченные кустарника, еще не вовсе съеденные скотомъ. Все строенiя глядели какъ-то необыкновенно пасмурно. Нигде не видно было отворявшихся дверей, чтó оживляетъ картину, ни выходившихъ людей, ни живыхъ хлопотъ и заботъ дома. Ворота одни были только растворены, и то потому, что въезжала телега съ грузомъ, покрытымъ рогожею; въ другое время они запирались наглухо, ибо виселъ огромный железный замокъ. Возле одного изъ хозяйственныхъ строенiй Чичиковъ скоро заметилъ..." и т. д., какъ въ печатномъ.

3) Въ описанiи кабинета и другихъ комнатъ Плюшкина, въ рукописи также есть несколько подробностей, или замененныхъ другими, или вовсе опущенныхъ въ печати; именно место, начинающееся въ печатномъ изданiи такъ:

"Изъ сеней онъ (Чичиковъ) попалъ въ комнату..." и оканчивающееся словами: ..."... кусочекъ где-то поднятой тряпки" (см. тамъ же, стр. 115), въ рукописи заменено нижеследующимъ:

"Светъ проходилъ узенькой, тонкой струею сквозь ставни, закрывавшiя окна, и едва давалъ заметить наваленныя кучи какого-то хлама. Изъ сеней прошолъ онъ въ узенькую переднюю, въ которой ставни были тоже закрыты, и она освещалась несколько светомъ, выходившимъ изъ подъ дверей другой комнаты, внизу которыхъ оставалось большое отверстiе. Отворивъ эту дверь, онъ очутился наконецъ въ светлой комнате, которая однакоже его несколько поразила. Ему на несколько минутъ показалось, что онъ пришолъ на аукцiонъ или въ магазинъ какихъ нибудь старинныхъ вещей и мебелей, всегда странно поражающихъ взоры своею темною наружностью и темнымъ безпорядкомъ, среди светлыхъ, сiяющихъ чистотою и убранствомъ магазиновъ. Все было въ ней скорее нагромождено чемъ разставлено. Казалось будто въ доме происходило или мытье половъ, или уборка комнатъ, и сюда снесли на время, какъ ни попало, все мебели. У стены стоялъ столъ, передъ нимъ другой; на томъ и на другомъ часы, съ остановившимся маятникомъ, къ которому пауки приладили уже свои паутины. Противъ дверей было бюро темнаго дерева, выложенное перламутровою мозаикой, которая местами выпала, и въ замену ея желтели узенькiе жолобки, наполненные клеемъ. На бюре лежало несколько узенькихъ записочекъ и всякихъ бумажныхъ лоскутковъ, покрытыхъ пожелтелымъ каменнымъ пресомъ съ такимъ же яичкомъ, колокольчикъ съ отломленной ручкой и щеты; къ самому бюро придвинутъ былъ шкафъ, въ которомъ за стеклами были видны потемневшiе серебряные стаканы, старинные бокалы и подносы, хрустальные графинчики, связки какихъ-то бумагъ, облитыхъ кофеемъ, китайскiя фарфоровыя чашки, отломленная ручка креселъ, молитвенникъ и лимонъ, высохшiй до такой степени, что казался похожимъ более на лесной орехъ, чемъ на лимонъ. На окне, котораго половина была заставлена этимъ шкафомъ, валялось несколько книгъ въ старомъ кожаномъ переплете съ краснымъ обрезомъ, и календарь въ бумажной обертке, похожiй на те обои, которыми обклеевается на станцiяхъ перегородка, назначенная для скрытiя жены станцiоннаго смотрителя отъ взоровъ проезжающихъ. Тутъ же на окне стояла рюмка..." и т. д., какъ въ печатномъ.

Главный варiантъ этой главы -- "Повесть о капитане Копейкине". Независимо отъ значительныхъ измененiй противъ рукописи, въ слоге и изложенiи, печатный разсказъ о Копейкине въ особенности отличается отъ рукописнаго своимъ тономъ; именно, тонъ рукописнаго разсказа гораздо серьёзнее, приключенiе представлено более въ драматическомъ виде и потому производитъ на читателя впечатленiе более полное. Причина, заставившая Гоголя смягчить свой разсказъ для печати -- понятна. О ней подробно говорится въ письмахъ Гоголя къ Прокоповичу отъ 9-го и 15-го апреля и 11-го мая 1842 года изъ Москвы, где онъ жилъ въ это время, озабоченный изданiемъ "Мертвыхъ Душъ"(См. статью мою: "Николай Яковлевичъ Прокоповичъ и отношенiя его къ Гоголю" ("Современникъ", 1858, Т. 67, No 2, Отд. I, стр. 284.).). Кроме того, рукопись заключаетъ въ себе окончанiе разсказа, прерваннаго въ печати на словахъ: "... появилась шайка разбойниковъ, и атаманъ-то этой шайки былъ, судырь мой, не кто другой..."

Не помещаю здесь ни варiантовъ, ни окончанiя разсказа, потомучто вся "Повесть о капитане Копейкине", въ первоначальномъ виде, уже напечатана въ приложенiи къ четвертому тому "Сочиненiй и писемъ Гоголя" (стр. 548 -- 554), по доставленному мною списку, о чемъ г. Кулишъ вероятно забылъ упомянуть.

"Мертвыхъ Душъ".

Рукопись "Лакейской" состоитъ изъ отдельныхъ полулистовъ, сложенныхъ въ четверку, частью написанныхъ вновь, частью взятыхъ изъ старой рукописи. Первые семь выходовъ написаны или переписаны Гоголемъ вновь, остальныя же за темъ сцены вырваны изъ какой-то другой, намъ вовсе неизвестной рукописной комедiи, вероятно истребленной авторомъ. Судя по зачеркнутымъ местамъ второй половины рукописи, иногда составляющимъ целыя сцены, съ новыми действующими лицами, можно безошибочно заключить, что первообразъ "Лакейской" былъ гораздо значительнее по объему, чемъ тотъ, который мы знаемъ; темъ более, что здесь являются новыя лица: Петрушевичъ, Шрейдеръ, Каплуновъ и Закатищевъ

Вотъ, напримеръ, сцена между Каплуновымъ и Шрейдеромъ, предшествующая VIII выходу, то есть появленiю на сцене Аннушки, горничной девушки изъ другого дома:

"Еще и вина! а водки не хочешь! Одинъ дьяволъ вино и водка: ведь все также пьяно. Пойдемъ.

"Нетъ, я въ немецка театръ пойду.

"Охота въ театръ! (Въ сторону.) Вотъ ужь немецкая цигарка! И вретъ расподлецъ! -- и не думаетъ быть въ театре, скряжничаетъ проклятая немчура, боится проиграть алтына. И еще въ театръ! На свой щетъ не выпьетъ пива, немецкая скотина! Когда нибудь, ей Богу, поколочу его на все бока. (.) Это что за зеркало? (Схватываетъ со стола зеркало.)

"Перестаньте! Чего вы пришли? -- Ведь барина нетъ. Что вамъ здесь делать? (.) А вотъ и баринъ теперь увидитъ.

Остаются погружонный въ задумчивость, Лаврентiй и Аннушка.

"А, Анна Гавриловна..." и т. д., какъ въ печатномъ. Далее, после словъ Дворецкаго: "Ужь Агафья Ивановна только и говоритъ, что объ васъ", въ старой рукописи находится следующая вставка:

"Что, Иванъ Петровичъ дома?

"Никакъ нетъ.

"Жаль! Еслибъ не заговорился такъ долго съ этимъ степнякомъ, я бы его засталъ. Однакожъ я даромъ ему не скажу объ этомъ сюрпризе, который готовитъ ему родной братецъ. Нетъ, Иванъ Петровичъ, извольте пожаловать мне непременно награду. Я ужь черезъ чуръ усердно вамъ служу, доставляю запрещонный товаръ. Нетъ, тысячки четыре вы должны мне пожаловать. Эхъ, куплю славныхъ рысаковъ! Только и речей будетъ по городу, что про лошаденку Закатищева. Хотелось бы и колясченку, только ужь зеленаго цвета никакъ не хочу. Куда же уехалъ Иванъ Петровичъ?

"Они уехали къ Марье Петровне.

"Здравствуйте, сударыня. Охъ, какiе воровскiе глаза!

"Есть на кого заглядеться.

"Лжешь, плутовка! -- влюблена въ меня! Признайся -- по уши влюблена? А, закраснелась! ()

"Право, чемъ кто больше уродъ, темъ более воображаетъ, что въ него все влюбляются. Если у насъ на бале будетъ такая сволочь, то я...

"Нетъ, Анна Гавриловна..." и т. д., какъ въ печатномъ.

("Аннушка идетъ. Лаврентiй за нею, но увидя Петрушевича въ задумчивости, останавливается.")

"Ахъ, Григорiй Савичъ! -- я васъ чуть было не заперъ. Извините! -- у насъ уже давно обедать пора.

"Боже мой, Боже мой! И такъ -- вотъ что!.. Служилъ, служилъ -- и чтожъ выслужилъ? Хм! (Съ горькою улыбкою.) Тутъ что-то говорили объ бале. Какой для меня балъ! Сегодня еще сговорились было мы идти къ Андрею Ивановичу на бостончикъ. Нетъ. Не пойду. Что мне теперь бостонъ! Я самъ не знаю, что я буду, куда пойду. Что скажетъ моя Марья Григорьевна?"

Для заключенiя своей статьи, скажу несколько словъ о письмахъ Гоголя къ Прокоповичу. Техъ писемъ 33. Они обнимаютъ перiодъ времени безъ малаго въ девятнадцать летъ бумаги. Многiя изъ нихъ сильно пострадали.

Письма эти напечатаны мною въ No I-мъ "Русскаго Слова" на 1859 годъ (отд. I, стр. 83--136); но некоторыя изъ нихъ напечатаны тамъ не вполне, или съ опечатками.

Вотъ все, что я нашолъ новаго и интереснаго въ рукописяхъ Гоголя принадлежащихъ ныне Лицею князя Безбородко.