ЦВЕТОПИСЬ ВТОРОЙ И ТРЕТЬЕЙ ФАЗЫ
Соответствуют ли изменениям в композиции, в словесных ходах, в составе слов («в некотором роде» и «так сказать» вместо «все», «везде» и «всегда») — изменение в красках?
Вполне.
Спектр реагирует: уменьшением красных пятен; начиная с «Шп», «ОТ» и «СП», кончая комедиями, процент красного падает: с 26,6 до 12,5; и — падает далее в обоих томах «МД»: 10,3 — 6,4; во втором томе красного менее четверти «Веч»; падает синее: с 10,7 на 6,1; и с 6,1 на 4,9 (в первом томе «МД»); падает процент с 11,6 на 8,9; с 8,9 на 2,8; падает серебряное: с 7,1 на 3,2 и 2,8.
Но растет желтое с 3,5 на 8,5 и 10,3 (во втором томе «МД» — 12,8), серое (с 2,6 на 8,9 и 10,5), коричневое (с 0,9 на 6,5 и 8,4) и голубое (с 4,4 на 5,7 и 7).
Изменению словаря ответствует изменение в спектре; и в потухающем цветописном пятне растет — светотень; в первом томе «МД» главенствует белое, черное, серое; здесь тень мутнит цветопись; рост коричневого (с 0,9 на 8,4) отвечает на это; голубое — с пыльцой как цвет обоев Манилова.
Оттеночность изобилует: кафтан «» (ОТ), цвет «гранита» (ОТ), фрак пегий в коричнево-серых и в желтых яблоках (Н); бронзового цвета лицо (П); рыжевато-мучнистого цвета мундир (Ш); пепельная наружность (П); появляются: табачный (ОТ), сизый (ОТ), ореховый, кофейный, бутылочный (МД) и другие оценочные цвета; растет колоритная неопределенность; всюду подмесь свинцовых белил, золы, охры; в отметках регистра частят слова, выражающие относительность; цвет чаще — зыбь колорита, или — дым сипящего чубука, мешающий видеть; оттого и фрак — « с пламенем», вместо алых, как жар, казацких штанов; последние — выцвели; золотой позумент спорот с них; они — проветриваются на дворе вместе со старым казацким седлом, на котором некогда гарцовал «батько» (ОТ); и отсюда ряд серых пятен, которых нет в «Веч»: «сумерки сереют» (Ш); «в сером полукафтане» (СП); «серенькая кошечка» (СП); «серенький человек» (П); серый забор «под цвет грязи» (К); серая краска домов и серые избы торчат всюду на светло-сером фоне «МД»; у Манилова стены «крашены, вроде серенькой» краской; «все серо» (МД); типичная комбинация голубенького, желтоватого с серым. Типична и цитата из «Ш»: «бурый, черный, серый, пегий»; этими цветами закрашивает свое красное Гоголь; буроватые, коричневые оттенки — везде вместе с обилием слов, отмечающих цветность вообще, а не цвет: радужных цветов косынка (МД), «стол зарябел всеми цветами» (ОТ); часты слова: рябой, , мозаичный; яркости в пестроте — нет; контраст — затушеван.
Не те пятна костюмов; где комбинации из красного, золотого, зеленого, синего? Мужчина в «желтых штанах» (МД); «кофейный капот с желтенькими цветами» (ОТ); серенькое платье с «небольшими цветочками по коричневому полю» (СП); платье — «клеточки помельче и не коричневые голубые» (МД); «фон голубой» (МД); сукна фраков — коричневатые, наваринского дыма, верблюжьего цвета (МД); мужчина в «серых панталонах» (МД), мужчина «в белых канифасовых панталонах» (МД); мужчина в «нанковом желто-коричневом казакине» (ОТ); «сюртук коричневый, а рукава голубые» (ОТ); шинель медвежьего цвета (МД); «лакей в серой куртке с стоячим воротником» (МД); шинель, «крытая коричневым сукном» (МД); смушки — сизые с морозом» (ОТ). Эти редкие в первой фазе цвета даны из-под дымки: «муслины... кисеи... бледных цветов, каких и названия нельзя прибрать» (МД).
Предметы, костюмы и стены представлены фонами; господствующий цвет зданий провинциального городка — желтый; дана комната, убранная вещами; «мебель, обтянутая... шелковой материей» (МД); «люстра в холстинном мешке» (МД); гостиная — голубая; дана впестрядь с желтым (Рев); в ней голубая дама (МД) рассуждает о преимуществе платья над палевым (Рев) между «диваном, овальным столом и даже ширмочками, увитыми плющем» (МД); на подушке же «вышит шерстяной рыцарь» (МД); межоконный ломберный столик; в углу — угольный (МД); «ореховая дверь резного шкафа»; такова одна из затененных и перегруженных предметами комнат в «МД»: в ней — голубое, желтое, ореховое; вот пузатая, орехового цвета мебель из комнаты Собакевича; цвета кабинета Манилова: старенькие, полосатенькие, не то серенькие, не то обои, пепельная зола и буро-коричневые табаки (МД).
Подавляет и вещность первого плана: тенями, деталями выпуклого рельефа, которого фон или — стены, иль — вещи же; пространство предметно прочерчено; тень, теснота: куча «хомутов, ... свечек, платков, серебряный рукомойник»; «голландский холст, крупичатая мука, табак, пистолеты, селедки, картины, точильный инструмент» (МД); все — вместе, рядом, беспроко; «амбары... загромождены множествам холстов, сукон, , овощью» (МД); «бочки, пересеки, ушаты.., жбаны с рыльцами и без рылец, побратимы, лукошки, мыкальники, ... прочий дрязг» (МД); движение сковано; остается ходить косо, боком, с натыком, если не лежать на перине; беспрокую перегруженность вещами великолепно дал Мейерхольд (хотя бы в сцене с купцами, несущими тюки и сахарные головы в мебели); тесные сценки, набитые густо людьми в голубых, серо-синих, коричневатых, зеленых кафтанах и фраках, застывших мертво с чубуками в руках, — передают все эффекты живописи «МД».
Комнаты ломятся от людей и вещей: «вошедши в переднюю, увидел... ряды калош... на стенах висели... шинели да плащи..., были даже с бобровыми воротниками» (черное, темнокоричневое); отворил дверь, — и «свечи, чиновники, трубки, столики для карт» (Ш); «Тарас Тарасович, Евпл Акинфович, Евтихий Евтихиевич, Иван Иванович, — не тот..., а другой, Савва Гаврилович, наш Иван Иванович, Елевферий Елевфериевич... Сколько дам! Смуглых и белолицых... Сколько чепцов! Сколько платьев!.. Желтых, кофейных, зеленых, синих... платков, лент, ридикюлей... О чем они говорили...: о погоде, о собаках, о пшенице, о чепчиках, о жеребцах... запах борща понесся чрез комнату... Стол зарябел всеми цветами» (ОТ).
Нагромождению глаголов в «МД» соответствует нагромождение их сменяющих существительных.
Второй план есть кучи людей среди кучи предметов; преобладает жанр с натюр-мортом; на переднем плане — портрет, данный фокусе: Чичиков, Хлестаков, Городничий, Коробочка; около — выписанные предметы; это — характеристики брошенного на авансцену лица; из них можно бы составить музей.
Витрина табакерок, кисетов и т. д.: «круглая лаковая табакерка» с рожей «какого-то басурманского генерала», табакерка «с портретолм какой-то дамы в шляпке» (Н), «серебряная с финифтью табакерка» (МД), «серебряная с чернью табакерка» (МД), булавка «с бронзовым пистолетом» (МД), «перстень с талисманом» (НП); портреты: , Миаули, с неслыханными усами Маврокордато, генерал с кривым носом, Кутузов (МД) и т. д.; «ларчик красною дерева с штучными выкладками из корельской березы» (МД); «книга... с красным обрезом» (МД), «ручка из слоновой кости» (для чесания спины), «рама красного дерева с тоненькими бронзовыми полосками и бронзовыми... кружочками по краям», «подсвечник из темной бронзы, с тремя античными грациями, с перламутровым стеклянным щитом», «фарфоровая вызолоченная чашка» (все из «МД»), «кованная медная ваза» (Р); богатая коллекция экипажей и т. д.
Вспомните комнату Плюшкина: «На одном столе стоял... сломанный стул, и рядом, с ним часы с остановившимся маятником, к которому уже паук прокладывал паутину. Тут же... прислоненный боком к стене шкаф с... серебром, графинчиками и китайским фарфором. На бюро, выложенном перламутной мозаикой» и т. д.: автор только еще приступил, севши в кресло под мухами средь пылей, теней, тесноты — перерисовывать заданный ему поздним голландцем урок и рассуждать о достоинствах и дефектах показываемого портрета; тщательность описания умиляла критиков Гоголя; мастерство, достойное всяческой похвалы! Только... — где разлет, росчерк? Выщерблено, выписано, тяжело и недвижно; «мастер-японец» стал добродетельным учеником мертвой душой, движимые физиологией желудочной, а не нервной системы.
Чудовищен поварской прейс-курант; вспомните овощи, фрукты, мяса̀, перевернутых ушами вниз зайцев — залу любого музея живописи под номерами 10, 11, 12; первые заняты старыми немцами, итальянцами, испанцами.
В «Веч», «ТБ», «В» реестр отмечает 16 упоминаний о кушаньях (за вычетом предисловий к «Веч»); в предисловиях, бытовых повестях, комедиях и «МД» мой реестр отмечает 86 смачно поданных блюд или плотоядных упоминаний о них; в «МД» необходимый, сопутствующий героям передний фон жанра — еда; блюда отнюдь не декоративны; как яства, поданные голландцами: взять бы да съесть!
— «золототысячниковая сивушка», «трохимовская сивушка» (Шп), водка, настоенная на травах «», перегонная на «персиковых косточках» (СП), поднос «разноцветных настоек» (МД), «разные наливки» (ОТ), «губернская мадера» (слона повалит) (Рев); «го-сотерн» (в уездных городах нет просто сотерна), «» (не просто клико), «толстобрюшка» (Рев), бордо, называемое «», французское, под названием «бомбон» («запах? — ») (МД); к водкам — закуска: «соленые опенки» (Шп), сушеные рыбки, грибки (с чебрецом, с гвоздиками, с волошскими орешками, с мускатными орешками) (СП), балык, селедки (ОТ), винегрет, холодная телятина (Ш), вареные бураки, огурец, икра, паюсная, свежесольная, копченые языки (МД), сыр (Игр) и т. д.
Мучные блюда: коржики, скородумки, шанишки, прягла (СП), пряженцы, масленцы, взваренцы (МД), другие «», ватрушки («каждая больше тарелки»), лепешки с припеками (луком, маком, творогом, сняточками), «кисленькие» на вкус (неизвестно с чем) (СП); блины, пирожки (с маком, с сыром, с «урдою») (СП), паштет (Ш), «загнутый пирог... с яйцом», кулебяки с сомовым плесом, «пирог с головизною», набитый хрящами и щеками «девятипудового осетра», «пирог с груздями»; и — наконец знаменитая кулебяка в четыре угла: в одном «щеки осетра да вязига»; в другом — гречневая кашица, да грибочки с лучком, да сладкие молоки, «да еще чего знаешь там этакого... какого-нибудь там того» (МД).
Супы: «борщ с голубями» (ОТ), «стерляжья уха с налимами и молоками» («шипит и ворчит... меж зубами, заедаемая растегаем») (МД), пятьсотрублевая уха «с двухаршинными стерлядями» и «тающими во рту кулебяками» (МД), «рассупэ-деликатес» (МД) и т. д.
Жаркое: «сосиски с капустой» (МД), говядина с луком (Ш), «мозги с горошком» (МД), «индейка со сливами», поданная Шпоньке на одном блюде восприятий с «весьма красивой барышней» (Шп), «» (Р), «индюк... ростом с теленка» (набитый яйцами, рисом, печенками» (МД), свинина, баранина, гусь, котлеты с каперсами, теленок, жареный на вертеле, с почками (два года воспитывался на молоке) (МД), кушанье из внутренностей, «утрибка» (ОТ), кушанье, видом похожее «на сапоги, намоченные квасом», соус, «обхваченный... винным пламенем» (ОТ), каплун (ОТ), пулярка жареная, «с финтерлеями», «няня», или блюдо «из бараньего желудка, , мозгом и ножками»; из рыбных — севрюжка, белуга, осетр: к нему сняточки, груздочки, да — репушка, да морковка, да бобки, да свекла звездочкой («да... чего-нибудь там этакого... того-растого... Да поджарь, да подпеки, » (МД).
Сладкое, —...
Довольно, читатель!
Не Илиада, а; можно бы исщербить щит Ахилла резьбою показанных блюд; в центре ж вырезать пуп: герой жанра — брюхо!
Неспроста перечисляю предметы и блюда, отчетливо выпертые всем рельефом из плоскости полотна; перечисленье — прием третьей фазы; столы жирных блюд средь тяжелой скульптуры вещей здесь насильственно вставлены в легкие фоны, почти загораживая кругозор; жанр и пейзаж скомпонованы в первой фазе с сюжетом; а со второй — начало разрыва целого: как из вспоротого ножом брюха вываливаются кишки, так вывалились оторванный от пейзажа жанр, и оторванный от жанра пейзаж в третьей фазе; и вылезла комната Плюшкина; в сторону от нее произрастает натуралистически отяжелевший пейзаж; Гоголь становится «натюр-мортистом» впервые; и пейзажистом — впервые; пейзажи не связаны с жанром; знаменитая «» в «МД» — сама по себе; местность около имения Тентетникова, показанная манерою Шишкина 48, — сама по себе; подробности не имеют связи с сюжетом; отсюда начало тургеневского пейзажа со стилем раскрашенных фотографий (нудный этюд, посвященный Тургеневым лесу и полю, или беспрокие полеты с Эллис под небом Италии и России); у Гоголя этих нудностей нет; но и красивости с выписанными по Курбэ листиками предпочту неизъяснимую пленительность степи в «ТБ», где быт, пейзаж, фабула единоцелостны, точно ветряный винт.
Стереоскопически дан зелено-черный рельеф сада Плюшкина в перечислениях стволов, куп, теней, отворачивая от сюжета без всякого повода; сад великолепен бесспорно: «зелеными ... соединенные вершины разросшихся... дерев... и показывали неосвещенное между них углубление...черной глубине его: ...узкая дорожка, обрушенные перила, ...беседка, дуплистый ствол» — из ; тут и «молодая ветвь клена, протянувшая сбоку... зеленые лапы-листы», и — подробное описание одного блеснувшего в солнце листика (МД); налицо все особенности третьей фазы: тень, выпуклость зелени, черная глубина, неосвещенное место, рельефы куп; и все — нетипично для первой фазы; со второй нет Хокусая, а с третьей — есть... Шишкин; «великолепие», достойное хрестоматий, но ни с чем не сключенное (ни с предыдущим, ни также с последующим); сад Плюшкина можно перенести во второй том «МД», или приставить к усадьбе — ну хоть Чартокуцкого (К); сад — дан в сторону от последующих: жанра, натюр-морта, портрета (двор, дом Плюшкина, Плюшкин), которые отвернулись от пейзажа.
— склик с этюдом «Рим», точно представленным на академический конкурс: «над сверкающей массой темнели... черною зеленью верхушки каменных дубов..., и целым стадом стояли над ним в воздухе куполообразные верхушки... » (Р); или: «глубина галлереи выдает ее из сумрачной темноты... всю сверкающую» (Р); здесь — этюды с натуры: рельефов, теней; итог — плюшкинский сад с теми же тенными углубленьями и отдельно сверкающим листиком; взгляд — суженный, пристальный; в нем нет — музыки: хрип чубука, или — ирония потерявшего строй фагота; порой многое под вуалью: она — с мушками; мухи садились (МД); «солнце... блистало... и мухи... »; рои мух, «поднятые легким воздухом»; «воздушные эскадроны мух... ... куски»; «чернильница с множеством мух»; в комнате Коробочки «бесчисленное множество мух» (МД) 49; «рюмка с... тремя мухами» (МД); и оттого — ассоциации с мухами: «мухи, а не люди» (МД); «умирали, как мухи» (МД), «меньше мухи» (МД), «ну точно муха» (Рев) и т. д.
Этому черному белые пятна дам, главным образом писанных белилами, но названных «сияющими» (из иронии): жена Чартокуцкого показана белыми пятнами (белье и кофточка — белые); беленькая и губернаторская дочка в «МД»; дамы в «Н», «НП», «П», «ЗС» в белых«как лебедь», платьях, в белых «как дым», башмачках, в белых, «как снег», чулочках; «ленты легче пирожного», «сеточка... под именем скромностей» и прочие белые белому кантом дано голубое («Рев» и «МД»); в первом томе «МД» — 22, а во втором — 17 процентов.
Оно — под крапом; крап — черный.
Многое — здесь «».
Во второй фазе еще белое не частит; повышен процент черного красного; цвета переменились местами: черное с третьего места попадает на , а красное с первого — на третье; не резко еще понижено золотое «ляшского» шитья — золотое шитье на мундирах петербургских чиновников; в «МД» золото исчезает почти; но — дан скачок (с 9 на 22); рост серого, желтого и коричневого
Первый том «МД» противопоставлен произведениям первой фазы.
Остановимся кратко на цветописи второго тома «МД»; она противопоставлена и «Веч», и повестям второй фазы, и комедиям, и первому тому «МД»: в росте процента зеленого: 8,6—7,7—9,6; и — вдруг: 21,6! Это итог — выписки пейзажа; подчерк , и лугов, и лесов, и садов, писанных по Шишкину и Тургеневу.
И неожиданен склик с первой фазою в золотом; тенденция первого тома «МД» свести к нулю ; после него скачок от 2,8 к 12,8; но золото второго тома — не золото золото церковных крестов, подымающих тенденцию православия; «золотой» звон противостоит здесь «» казацкой славы; падением красного, ростом желтого и второй том оттолкнут от спектра «Веч»; падением черного (с 14,1 до 4,8) — оттолкнут от второй фазы.
Но пертурбации в второго тома «МД» почти не влияют на текст: в нем мало красок: вместо 319 цветных представлений регистра «Веч», «ТБ» и «В», здесь всего 60 их; и заостряя в гиперболу приведенные факты, — скажу: пертурбация спектра второго тома есть буря в стакане воды в тазу из... риторики.
Таковы со второй и до третьей (включительно) фазы — рельеф, композиция, цветопись.
Примечания
48
49 Из сцены, не напечатанной в основном тексте.