РЕДАКЦИЯ ПЕРВОГО ИЗДАНИЯ
Действующие лица:
Антон Антонович Сквозник-Дмухановский, Городничий - г-н Сосницкий,
Анна Андреевна, жена его - г-жа Сосницкая
Марья Антоновна, дочь его - г-жа Асенкова м.
Лука Лукич Хлопов, Смотритель училищ - г-н Хотяинцов
Жена его - г-жа Шемаева
Аммос Федорович Ляпкин-Тяпкин, Судья - г-н Григорьев.
Артемий Филипович Земленика, Попечитель богоугодных заведений - г-н Толченов
Иван Кузьмич Шпекин, Почтмейстер - г-н Рославской
Петр Иванович Добчинский - , Петр Иванович Бобчинский - г-н Петров (восп.): Городские помещики
Александр Иванович Хлестаков, Чиновник из Петербурга - г-н Дюр
Осип, слуга его - г-н Афанасьев
Христиан Иванович Гибнер, уездный лекарь
Федор Андреевич Люлюков, - г-н Горшенков (восп.) , Иван Лазаревич Растаковский - г-н Бекер , Степан Иванович Коробкин - г-н Байков: Отставные чиновники, почетные лица в городе
Степан Ильич Уховертов, Частный пристав - г-н Григорьев .
Полицейские: Свистунов - г-н Дубровин г-н Чайской , Держиморда - г-н Ахалин (восп.)
Абдулин, купец - г-н Сосновский
Февронья Петрова Пошлепина, Слесарша - г-жа Гусева
Мишка, слуга Городничего - г-н Марковецкий (восп.)
Слуга трактирный - г-н Краюшкин
Гости и гостьи, купцы, мещане, просители.
ХАРАКТЕРЫ И КОСТЮМЫ.
ЗАМЕЧАНИЯ ДЛЯ г. г. АКТЕРОВ.
Городничий, уже постаревший на службе и очень не глупый, по-своему, человек. Хотя и взяточник, но ведет себя очень солидно; довольно сурьезен; несколько даже резонер; говорит ни громко, ни тихо, ни много, ни мало. Его каждое слово значительно. Черты лица его грубы и жестки, как у всякого, начавшего тяжелую службу с низших чинов. Переход от страха к радости, от низости к высокомерию довольно быстр, как у человека с груборазвитыми склонностями души. Он одет по обыкновению в своем мундире с петлицами и ботфортах со шпорами. Волоса на нем стриженные с проседью.
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна, и при случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем, потому только, что тот не находится, что отвечать ей. Но власть эта распространяется только на мелочи и состоит в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается в разные платья в продолжение пиесы.
Хлестаков, молодой человек, лет 23-х, тоненькой, худенькой; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове. Один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.
Осип, слуга, таков как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьезно; смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина, и потому скорее догадывается, но не любит много говорить и молча плут. Костюм его серый или синий поношеный сюртук.
Бобчинский и Добчинский, оба низенькие, коротенькие, очень любопытные и чрезвычайно похожи друг на друга. Оба с небольшими брюшками. Оба говорят скороговоркою и чрезвычайно много помогают жестами и руками. Добчинский немножко выше и сурьезнее Бобчинского, но Бобчинский развязнее и живее Добчинского.
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек прочитавший пять или шесть книг и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом, как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Земленика, попечитель богоугодных заведений, очень толстый, неповоротливый и неуклюжий человек, но при всем том проныра и плут. Очень услужлив и суетлив. Костюм его: довольно широкой фрак, но в четвертом действии является в узком губернском мундире с короткими рукавами и огромным воротником, почти захватывающим уши.
Почтмейстер, простодушный до наивности человек.
Прочие роли не требуют особых изъяснений. Оригиналы их всегда почти находятся пред глазами.
Гости должны быть разнохарактерны. Они должны быть высокие и низенькие, толстые и тонкие, нечесаные и причесаные. Костюмированы тоже должны быть различно: во фраках, венгерках и сюртуках разного цвета и покроя. В дамских костюмах та же пестрота: одне одеты довольно прилично даже с притязанием на моду, но что-нибудь должны иметь не так как следует, или чепец набекрень, или ридикюль какой-нибудь странный. Другие в платьях уже совершенно не принадлежащих ни к какой моде. С большими платками и чепчиками в виде сахарной головы и проч.
Вообще следует обратить внимание на целое всей пиесы. Страх, испуг, недоумение, суетливость должны разом и вдруг выражаться на всей группе действующих лиц, выражаться в каждом совершенно особенно, сообразно с его характером.
ДЕЙСТВИЕ I.
Комната в доме городничего.
ЯВЛЕНИЕ I.
Городничий, Попечитель богоугодных заведений, Смотритель училищ, Судья, Частный пристав, Лекарь, два квартальных.
Городничий. Я пригласил вас господа с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие. Меня уведомляют, что отправился инкогнито из Петербурга чиновник с секретным предписанием обревизовать в нашей губернии всё относящееся по части гражданского управления.
Аммос Федорович. Что вы говорите! из Петербурга?
Артемий Филипович (в испуге). С секретным предписанием?
Лука Лукич (в испуге). Инкогнито?
Городничий. Я, признаюсь вам откровенно, очень потревожился. Так как будто предчувствовал: сегодня мне всю ночь снились какие-то две необыкновенные крысы. Право, этаких я никогда не видывал: черные, неестественной величины! пришли, понюхали — и пошли прочь. Вот я вам прочту письмо, которое получил я от Андрея Ивановича Чмыхова, которого вы, Артемий Филипович, знаете. Вот что он пишет: „Любезный друг, кум и благодетель“ (бормочет в полголоса пробегая скоро глазами)... „и уведомить тебя“. А! вот: „Спешу между прочим уведомить тебя, что приехал чиновник с предписанием осмотреть всю губернию и особенно наш уезд (значительно поднимает палец вверх). Я узнал это от самых достоверных людей, хотя он представляет себя частным лицом. Так как я знаю, что за тобою как за всяким водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки“... (остановясь) ну, здесь свои... „то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякой час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито... Вчерашнего дни я“... ну, тут уж пошли дела семейные: „сестра Анна Кириловна приехала к нам с своим мужем; Иван Кирилович очень потолстел и всё играет на скрипке“... и прочее и прочее. Так вот какое обстоятельство.
Аммос Федорович. В самом деле, чрезвычайное происшествие.
Лука Лукич. Скажите пожалуйста, Антон Антонович, отчего это? Зачем же к нам ревизор? Ведь наш город уже, кажется, так далеко от всего, что об нем бы и заботиться нечего.
Городничий, испуская вздох. Говорите же вы! до сегоднишнего дни бог миловал. Случалось, правда, по газетам слышать, что в таком-то месте того-то посадили за взятки, того-то отдали под суд за потворство и воровство или за подлог, но всё это случалось, благодарение богу, в других местах, а к нам до сих пор никаких ни ревизовок, ни ревизоров... ничего не было.
Аммос Федорович. Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая и больше политическая причина. Это значит Россия хочет вести войну и потому министерия нарочно отправляет чиновника, чтоб узнать, нет ли где измены.
в глуши... Отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь.
Аммос Федорович. Нет, я вам скажу, начальство имеет тонкие виды: даром что далеко, а оно себе мотает на ус.
Городничий (махнув рукой). Ну... вас, я знаю, не переговоришь. — Я, господа, собрал вас нарочно... По своей части, то есть в отношении устройства городового и полиции, я уже кое-как распорядился, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филипович. Без сомнения проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы всё было прилично. Колпаки были бы чистые, и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему в будни; и там, как следует, надписать пред каждою кроватью по-латыне или на другом каком языке... как признается нужно — это уж по вашей части, Христиан Иванович — всякую болезнь, когда кто заболел, которого дня и числа, как найдете лучше (помолчав и покачав головою). У вас больные такой крепкой табак курят, что всегда расчихаешься когда войдешь. Да и лучше если б их было меньше, потому что сейчас отнесут или к дурному смотрению, или к неискусству врача.
Артемий Филипович. На счет этот мы уже с Христианом Ивановичем распорядились как нужно. Всё зависит от образа лечения: я полагаю, что чем ближе к натуре, тем лучше. Да и в самом деле зачем убыточиться и выписывать дорогие лекарства для какого-нибудь инвалида?.. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. При том и Христиану Ивановичу очень затруднительно было б с ними изъясняться, потому что он не знает по-русски. Лучше же сберегу я казенный интерес и уменьшением расходов увеличу сумму. Тогда и начальство видя мое усердие без сомнения представит меня к отличию в поощрение прочим (обращаясь к Христиану Ивановичу), то есть я разумею, что при этом и вам будет какое-нибудь благоволение.
Христиан Иванович издает звук отчасти похожий на букву: и, и несколько на: е.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично... Я и прежде хотел вам это заметить, но всё как-то позабывал. Кроме того дурно, что у вас высушивается в самом присутствии всякая дрянь и над самим шкапом с бумагами охотничий арапник. Я знаю, вы любите охоту, но всё на время лучше его принять, а там как проедет ревизор, вы пожалуй опять его можете повесить. Также заседатель ваш... он может быть очень хороший человек и сведущий в своем деле, но от него, знаете, такой запах, как будто б он только что вышел из винокуренного завода — это тоже не хорошо. Я хотел давно об этом сказать вам, но был не помню чем-то развлечен. Есть такие средства, которые могут это несколько поправить, если уже это действительно, как он говорит, у него природный запах. Можно ему посоветовать есть лук или чеснок, или что-нибудь другое. В этом случае может помочь разными средствами или медикаментами Христиан Иванович.
Христиан Иванович издает тот же звук.
Аммос Федорович. Нет, этого уже невозможно выгнать: он говорит точно, что как-то в детстве мамка его ушибла, и с того времени от него отдает немного водкою.
Городничий. Да, я так только заметил вам. На счет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить, потому что нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Аммос Федорович. Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам рознь. У меня если есть грешки, то самые невинные! Ведь я, как вам известно, беру взятки борзыми щенками.
Городничий. Ну, щенками или чем другим, всё взятки.
Аммос Федорович. Э, нет, Антон Антонович, это совсем не то. Вот у вас, например: шуба сто́ит пятьсот рублей, да...
Городничий. Ну а что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы... О, я знаю вас: вы если начнете говорить о сотворении мира, то просто волосы дыбом поднимаются.
Аммос Федорович. Да ведь сам собою дошел, собственным умом.
Городничий. Ну, в этом случае бог знает: ежели слишком много ума, то бывает иной раз хуже, чем бы его совсем не было. Впрочем я так только упомянул об уездном суде; а оно вряд ли кто когда-нибудь заглянет туда: это уж такое завидное место, сам бог ему покровительствует. А вот вам, Лука Лукич, так как смотрителю учебных заведений, нужно позаботиться особенно на счет учителей. Они люди конечно ученые и воспитывались в разных коллегиях, но имеют очень странные поступки, натурально неразлучные с ученым званием. Один из них, например вот этот, что имеет толстое лицо... не вспомню его фамилии, никак не может обойтись, чтобы взошедши на кафедру, не сделать гримасу. Вот этак (делает гримасу). И потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду. Конечно, если он ученику сделает такую рожу, то оно еще ничего, может быть оно там и нужно так, об этом я не могу судить, но вы посудите сами, если он сделает это посетителю — это может быть очень худо: г. ревизор или другой кто может принять это на свой счет. Из этого чорт знает что может произойти.
Лука Лукич. Ах, боже мой! у меня совершенно из ума вышло.
Городничий. Тоже я должен вам заметить и об учителе по исторической части. Он ученая голова — это видно, и сведений нахватал тьму, но только объясняет с таким жаром, что не помнит себя. Я раз слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам сказать что с ним сделалось. Я думал, что пожар. Ей богу! сбежал с кафедры и, что силы есть, хвать стулом об пол. Оно конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать? от этого убыток казне.
Лука Лукич. Да, он горяч, я ему это несколько раз уже замечал... Право я не знаю, что и делать с ним...
Городничий. Да. Таков уже неизъяснимый закон судеб: что умный человек или пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси.
Лука Лукич. Эко право хлопотливое дело.
— вот что смущает! Вдруг заглянет: а, вы здесь, голубчики! А кто, скажет, здесь судья? — Ляпкин-Тяпкин, — подать сюда Ляпкина-Тяпкина! а кто попечитель богоугодных заведений? — Земленика. А подать сюда Земленику! Вот что худо.
ЯВЛЕНИЕ II.
Те же и почтмейстер.
Городничий. Здравствуйте, Иван Кузьмич! Я нарочно посылал за вами с тем, чтобы сообщить очень важную новость.
Почтмейстер. Я слышал уже от Петра Ивановича Бобчинского. Он только что был у меня в почтовой конторе.
Городничий. Ну что? как вы думаете об этом?
Почтмейстер. А что думаю? война с турками будет.
Аммос Федорович. В одно слово! я сам тоже думал.
Городничий. Нет, нет, совсем не то.
Почтмейстер. Право, война с турками. Это всё француз гадит.
Городничий. Какая тут война с турками! где тут турки? Тут просто нам плохо будет, а не туркам. Это уже известно: меня уведомляет достоверный человек, что именно едет чиновник с тем, чтоб осмотреть в нашем городе всё гражданское устройство.
Почтмейстер. А, может быть, очень может быть. И это правда.
Городничий. Ну, как вы, Иван Кузьмич, а меня даже немного по коже подирает.
Почтмейстер. Да я и сам чувствую... а вы очень боитесь?
Городничий. Чего ж бояться! боязни нет, а так как-то неловко... больше со стороны купечества и гражданства здешнего. Я, признаться сказать, им немножко солоно пришелся. Они на меня как коршуны... так бы всего и растрепали, только перья полетят во все стороны. Пожалуйте сюда
[Иван Кузьмич], я вам кое-что скажу (отводит его в сторону). Вот в чем дело: может быть он, если не приехал, то находится близко отсюда. Я, признаюсь вам, имею основательные причины думать, не жаловался ли кто-нибудь на меня. Отчего ж такая напасть на наш город? да при том еще инкогнито? чорт знает что такое: инкогнито. Ведь начальство ж есть в городе, к чему ж тут инкогнито? Так вам нужно, Иван Кузьмич, для общей нашей пользы всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать: не содержится ли в нем какого-нибудь донесения или просто переписки. Если же нет, то можно опять запечатать. Для этого снять как-нибудь из глины слепок; впрочем можно даже и так отдать письмо, распечатанное.
Почтмейстер. Знаю, знаю... Я это делаю и без того: не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства, ибо, признаюсь, очень люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это весьма интересное чтение! иное письмо с большим удовольствием прочтешь: так хорошо описываются разные этакие пасажи... назидательные даже! лучше нежели в Московских Ведомостях. А вы никогда не читали?
Городничий. Нет, не читал; я однако же рад, что вы это делаете. Это в жизни хорошо. Скажите: там вы до сих пор ничего не начитывали о каком-нибудь чиновнике из Петербурга.
Почтмейстер. О петербургском ничего нет; а о костромских и саратовских много говорится. Жаль однако ж, что вы никогда не читаете писем. Есть прекрасные места. Вот недавно читал я: один поручик пишет к одному приятелю своему и описал бал и жизнь свою с таким искусством... очень хорошо: я провожу, говорит, время с крайним удовольствием, барышень, говорит, много, музыка играет, штандарт скачет... с большим, с большим чувством описал. Вот, если хотите, я вам дам его прочесть. Я нарочно оставил его у себя.
Городничий. Покорнейше благодарю. Теперь право мне не до того. Так сделайте милость, Иван Кузьмич: как только получите какое-нибудь известие, то сейчас же его ко мне; а если жалоба или донесение, то без всяких рассуждений задерживайте.
Аммос Федорович. Смотрите, достанется вам когда-нибудь за это.
Почтмейстер. Ах, батюшки!
Городничий. Ничего, ничего. Другое дело если б вы из этого публичное что-нибудь сделали, но ведь это дело семейственное.
Аммос Федорович. Эко в самом деле какое непредвидимое известие! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с тем, чтобы попотчивать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. У меня завели тяжбу два помещика соседа и я теперь травлю зайцев на землях и у того и у другого.
Городничий. Бог с ними теперь, со всякими зайцами! У меня в ушах только и слышно, что инкогнито проклятое. Так и ожидаешь, что вдруг отворятся двери и войдет...
ЯВЛЕНИЕ III.
Те же, Бобчинский и Добчинский, оба входят запыхавшись.
Бобчинский. Чрезвычайное происшествие!
Добчинский. Неожиданное известие!
Все. Что? что такое?
Добчинский. Непредвиденное дело: приходим в гостинницу...
Бобчинский, перебивая. Приходим с Петром Ивановичем в гостинницу...
Добчинский, перебивая. Э, позвольте, Петр Иванович, я расскажу.
Бобчинский. Э, нет, позвольте уж я... позвольте, позвольте... вы уж и слога такого не имеете...
Добчинский. А вы не помните всех обстоятельств; вы сейчас собьетесь.
Бобчинский. Э, нет помню, ей богу помню. Уж не мешайте, пусть я расскажу. Не мешайте! скажите, господа, сделайте милость, чтоб Петр Иванович не мешал.
Городничий. Да что такое, говорите ради бога, что такое? У меня сердце не на месте. Садитесь господа! сделайте милость, садитесь! возьмите стулья! Петр Иванович, вот вам стул! (Все усаживаются вокруг обоих Петров Ивановичей.) Ну, что такое?
Бобчинский. Позвольте, я сейчас по порядку: как только вышел я от вас... Э, не мешайте, Петр Иванович, не говорите уж ничего, сделайте милость, я уж сам знаю... Как только вышел я от вас, то побежал тотчас к Коробкину, а не заставши Коробкина дома, заворотил к Растаковскому, а не заставши Растаковского, зашел вот к Ивану Кузьмичу, чтобы сообщить ему полученную вами новость, да идучи оттуда, встретился с Петром Ивановичем...
Добчинский. Возле будки, где продаются пироги.
вашей Авдотьи, которая не знаю зачем-то была послана к Филипу Антоновичу Почечуеву.
Добчинский. За боченком для французской водки.
Бобчинский. За боченком для французской водки. Вот мы пошли с Петром Ивановичем к Почечуеву... Э, сделайте одолжение, Петр Иванович, не перебивайте, пожалуста не перебивайте... Пошли к Почечуеву, да на дороге Петр Иванович говорит мне: сегодня, я знаю, привезли в трактир свежей семги, так пойдем закусим. Только что мы в гостинницу, как вдруг молодой человек...
Добчинский перебивая. Недурной наружности, в партикулярном платье...
Бобчинский. Недурной наружности, в партикулярном платье, ходит по комнате и в лице такое рассуждение и физиономия... такие важные поступки и так здесь (вертит рукою около лба) много, много всего. Я так как будто предчувствовал и говорю себе: здесь что-нибудь да не даром. А Петр Иванович тотчас мигнули пальцем и подозвали трактирщика, трактирщика Власа: у него жена три недели назад тому родила, и такой хороший мальчик, большие подает надежды, со временем так же как отец будет содержать трактир. Подозвавши Власа, Петр Иванович спросил потихоньку: кто такой этот молодой человек; а Влас говорит: это, говорит... Э — не перебивайте, Петр Иванович, пожалуста не перебивайте; вы не расскажете, ей богу не расскажете, вы немного шепеляете; у вас, я знаю, один зуб со свистом... это, говорит, молодой человек чиновник, едущий из Петербурга: Иван Александрович Хлестаков, а едет в Саратовскую губернию, и что чрезвычайно странно себя аттестует: больше полуторы недели живет, дальше не едет, забирает всё на счет и денег хоть бы копейку заплатил. Меня в одну минуту так и вразумило. Э! говорю я Петру Ивановичу...
Добчинский. Нет, Петр Иванович, это я сказал: Э.
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. Э! сказали мы с Петром Ивановичем, с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит бог знает куда: в Саратовскую губернию? — Это верно не кто другой, как самый тот чиновник.
Городничий. Что вы говорите! не может быть. (Придвигает поближе стул.) Да нет, это вам так показалось. Это кто-нибудь другой.
Добчинский. Помилуйте, как не он! и денег не платит и не едет, кому же б быть как не ему? и с какой стати жил бы он здесь, когда ему прописана подорожная в Саратов?
Добчинский. Он, он, ей богу, он... Я ставлю бог знает что... Такой наблюдательный: всё обсмотрел и по углам везде и даже заглянул в наши тарелки полюбопытствовать что едим. Такой осмотрительный, что боже сохрани.
Городничий. Ах боже мой! помилуй нас грешных! где же он там живет?
Добчинский. В 5-м № под лестницей.
Бобчинский. В том самом номере, где прошлого года подрались проезжие офицеры.
Городничий. И давно он уж здесь?
Добчинский. Уж будет полторы недели. Приехал на Василья Египтянина.
не выдавали. На улицах кабак, нечистота. О боже мой, боже мой... (хватается за голову).
Артемий Филипович. Мне кажется, Антон Антонович, нам теперь поскорей одеться в мундиры и сей же час ехать прямо к нему в гостинницу.
Аммос Федорович. А я полагаю, Антон Антонович, что нужно больше параду. Нужно пригласить купечество, вперед пустить голову: он человек видный. Недурно бы тоже и священство. Это имеет глубокое и таинственное значение, вот и в книге: Деяния Иоанна Масона...
Городничий. Нет, нет; позвольте уж мне самому это обделать (обращаясь к Бобчинскому). Вы говорите, что он человек молодой?
Бобчинский. Молодой, лет 23, или четырех с небольшим.
приватно, так как бы просто для прогулки, будто бы наведаться, не терпят ли проезжающие каких-нибудь недостатков или неприятностей. А вам советую сей же час воспользоваться временем. Ей, Свистунов!
Свистунов. Что угодно?
Городничий. Ступай сейчас за частным приставом, или нет, ты мне нужен. Скажи там кому-нибудь, чтобы как можно поскорее ко мне частного пристава и приходи сюда.
(Квартальный бежит впопыхах.)
Артемий Филипович. Идем, идем Аммос Федорович. В самом деле может случиться беда.
Артемий Филипович. Кой чорт в исправности! плохо, чрезвычайно плохо. Для больных сегодня и на кухне ничего не готовилось.
(Судья, Попечитель богоугодных заведений, Смотритель училищ. Почтмейстер уходят и в дверях сталкиваются с возвращающимся квартальным).
ЯВЛЕНИЕ IV.
Городничий, Бобчинский, Добчинский и квартальный.
Квартальный. Стоят.
Городничий. Ступай на улицу... или нет, постой! ступай, принеси... да другие-то где? неужели ты только один? ведь я приказывал, чтобы и Прохоров был здесь. Где Прохоров?
Квартальный. Прохоров в частном доме, да только к делу не может быть употреблен.
Городничий. Как так?
Вот уже два ушата воды вылили, до сих пор не протрезвился.
Городничий, хватаясь за голову. Ах боже мой, боже мой! ступай скорее на улицу, или нет беги прежде в комнату, слышь! и принеси оттуда шпагу и новую шляпу. Ну, Петр Иванович, поедем.
Бобчинский. И я, и я... позвольте и мне, Антон Антонович.
Городничий. Нет, нет, Петр Иванович, нельзя, нельзя! неловко, да и в дрожки не поместимся.
Городничий, принимая шпагу, к квартальному: Беги сейчас возьми десятских, да пусть каждый из них возьмет... Эк шпага как исцарапалась! проклятый купчишка Авдулин видит, что у городничего старая шпага, не прислал новой. О, лукавый народ! а так мошенники, я думаю, там уж просьбы из-под полы и готовят. Пусть каждый возьмет в руки по улице, чорт возьми по улице, по метле, и, вымели бы всю улицу, что идет к трактиру и вымели бы чисто. Слышишь. Да смотри: ты! ты! я знаю тебя: ты там кумаешься, да крадешь в ботфорты серебряные ложечки, смотри у меня ухо востро!.. Что ты сделал с купцом Черняевым, а? он тебе на мундир дал два аршина сукна; а ты стянул всю штуку. Смотри! не по чину берешь! ступай!
ЯВЛЕНИЕ V.
Те же и частный пристав.
Городничий. А, Степан Ильич, скажите ради бога, куда вы запропастились? На что это похоже?
Городничий. Ну, слушайте же, Степан Ильич! Чиновник-то из Петербурга приехал. Как вы там распорядились?
Частный пристав. Да так, как вы приказывали. Квартального Пуговицына я послал с десятскими подчищать тротуар.
Городничий. А Держиморда где?
Частный пристав. Держиморда поехал на пожарной трубе.
Частный пристав. Пьян.
Городничий. Как же вы это так допустили?
Частный пристав. Да бог его знает. Вчерашнего дня случилась за городом драка, — поехал туда для порядка, а возвратился пьян.
Городничий. Послушайте ж, вы сделайте вот что: квартальный Пуговицын... он высокого роста, так пусть стоит для благоустройства на мосту. Да разметать наскоро старый забор, что возле сапожника, и поставить соломенную веху, чтоб было похоже на планировку. Оно чем больше ломки, тем больше означает деятельности градоправителя. Ах, боже мой, я и позабыл, что возле того забора навалено на сорок телег всякого сору. Что это за скверный город: только где-нибудь поставь какой-нибудь памятник или просто забор, чорт их знает откудова и нанесут всякой дряни! (Вздыхает.) Да если приезжий чиновник будет спрашивать службу: довольны ли — чтобы говорили: всем довольны, ваше благородие, а который будет недоволен, то ему после дам такого неудовольствия... О, ох, хо, хо, х! грешен, во многом грешен (берет вместо шляпы футляр), дай только боже, чтобы сошло с рук поскорее, а там-то я поставлю уж такую свечу, какой еще никто не ставил: на каждую бестию купца наложу доставить по три пуда воску. О боже мой, боже мой! едем, Петр Иванович! (Вместо шляпы хочет надеть бумажный футляр.)
Городничий бросает ее. Коробка так коробка. Чорт с ней! Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что началась строиться, но сгорела. Я об этом и рапорт представлял. А то пожалуй кто-нибудь позабывшись сдуру скажет, что она и не начиналась. Да сказать Держиморде, чтобы не слишком давал воли кулакам своим; он для порядка всем ставит фонари под глазами: и правому и виноватому. Едем, едем, Петр Иванович (уходит и возвращается); да не выпускать солдат на улицу безо всего: эта дрянная гарниза наденет только сверх рубашки мундир, а внизу ничего нет. (Все уходят.)
ЯВЛЕНИЕ VI.
Анна Андреевна и Марья Антоновна вбегают на сцену.
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (отворяя дверь): муж! Антоша! Антон! (говорит скоро), а всё ты, а всё за тобой. И пошла копаться: я булавочку, я косынку (подбегает к окну и кричит). Антон, куда, куда? что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Анна Андреевна. После? вот новости, после! Я не хочу после... Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением: ) Уехал! Я тебе вспомню это! А всё эта: маминька, маминька, погодите зашпилю сзади косынку; я сейчас. Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! а всё проклятое кокетство, услышала что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Марья Антоновна. Да что ж делать, маминька? всё равно: чрез два часа мы всё узнаем.
Анна Андреевна. Чрез два часа! покорнейше благодарю. Вот одолжила ответом. Как ты не догадалась сказать, что чрез месяц еще лучше можно узнать (свешивается в окно). Эй, Авдотья! А! что, Авдотья, ты слышала там приехал кто-то... Не слышала? глупая какая! Машет руками? пусть машет, а ты всё бы таки его расспросила. Не могла этого узнать! в голове чепуха, всё женихи сидят. А? скоро уехали! да ты бы побежала за дрожками. Ступай, ступай сейчас. Слышишь, побеги, расспроси куда поехали, да расспроси хорошенько, что за приезжий, каков он, слышишь! подсмотри в щелку и узнай всё, и глаза какие: черные или нет, и сию же минуту возвращайся назад, слышишь! (Обе остаются смотрящими в окно, занавес опускается.)