Шенрок В. И.: Материалы для биографии Гоголя (старая орфография)
Н. В. Гоголь. Последние годы жизни. 1842 - 1852 гг.
Глава XLI

Глава XLI.

Сравнивая это письмо съ написаннымъ тотчасъ после полученiя его письмомъ къ Языкову, нельзя не заметить, что Гоголь не только заботился въ своей передаче объ устраненiи слишкомъ откровеннаго обсужденiя его болезни, называемой тамъ спинной сухоткой, но также сгладилъ все колебанiя Россета, очевидно только склонявшагося въ сторону Призница, но не безусловно его прославлявшаго. Въ передаче Гоголя Призницъ является просто генiемъ, особымъ избранникомъ Божiимъ и даже прямо высказывается мысль, что не верить Призницу значитъ „не благоговеть передъ величествомъ Божiимъ“. Также въ письме къ Данилевскому, не смотря на происшедшую между ними размолвку, Гоголь, восторженно восхваляя Призница, зоветъ своего прiятеля лечиться въ Греффенбергъ, где ему хотелось бы снова съехаться съ Данилевскимъ. Онъ увлекается своей мыслью до того, что сравниваетъ Призница съ Наполеономъ и уверяетъ въ его всемогуществе, сообщаетъ Данилевскому подробный адресъ и готовъ направить его къ Языкову, который, какъ оказалось после, въ Греффенбергъ не поехалъ, что̀, безъ сомненiя, осталось не безъ влiянiя на планы самого Гоголя, отложившаго пока эту поездку: вместо Греффенберга онъ направился въ Эмсъ.

Находясь въ Эмсе, какъ онъ выражался, „для компанiи Жуковскому“, Гоголь чувствовалъ себя неустроеннымъ и подумывалъ о новой поездке, пока Жуковскiй не вернется въ Дюссельдорфъ. Мы видели, что онъ надеялся на совместное жительство съ Языковымъ, Россетомъ и даже Данилевскимъ въ Греффенберге; когда же получилъ отъ Языкова ответъ съ извещенiемъ о выезде въ Россiю, то ему захотелось поехать къ прiятелю въ Дрезденъ, но неудобство розысковъ и сопряженные съ дальнимъ разстоянiемъ расходы не позволили долго остановиться на этомъ проекте. Въ то же время имъ, вероятно, было получено письмо отъ Смирновой съ приглашенiемъ прiехать въ Баденъ, куда онъ немедленно и двинулся. Такимъ образомъ мысль о леченiи въ Греффенберге была отложена Гоголемъ, но она все-таки, какъ показали последующiе факты, сильно запала ему въ душу. Въ это время Смирнова и Гоголь, очевидно, старались съехаться вместе, но имъ сначала это долго не удавалось. Изъ письма Россета мы видели, что ему было неизвестно местопребыванiе сестры, и въ ответъ ему Гоголь ничего не могъ сообщить больше, какъ только то, что̀ недавно узналъ отъ Иванова, т. -е. что Смирнова вместе съ Перовскимъ была занесена изъ Неаполя бурей въ Римъ. Въ Бадене Гоголь уже не засталъ Смирнову, которая поехала за нимъ къ Жуковскому въ Эмсъ и оставила пока свое семейство въ ожиданiи своего возвращенiя туда вместе съ Гоголемъ. Вынужденный дожидаться ея въ Бадене, Гоголь скучалъ и тяготился одиночествомъ и находилъ единственное развлеченiе въ шуткахъ и шалостяхъ съ детьми, особенно съ младшей трехлетней дочерью Смирновой, Надеждой Николаевной (ныне г-жей Соренъ). Узнавъ о прiезде Гоголя въ Баденъ изъ шутливаго письма его, начинающагося словами: „Каша безъ масла гораздо вкуснее, нежели Баденъ безъ васъ“, она, пробывъ въ Эмсе только три дня, поспешила вернуться въ Баденъ, и здесь Гоголь пользовался ея гостепрiимствомъ въ продолженiе месяца, ежедневно читая ей „Илiаду“ или беседуя о делахъ и участи художника Иванова.

„А я не зналъ, что Гоголь продралъ и поселился въ Бадене. Я ждалъ Языкова; но онъ, вероятно, проехалъ прямо въ Россiю“.