Шенрок В. И.: Материалы для биографии Гоголя (старая орфография)
Н. В. Гоголь. Последние годы жизни. 1842 - 1852 гг.
Глава LXX

Глава LXX.

О сношенiяхъ Гоголя съ А. О. Россетомъ можно судить по следтющему письму последняго, написанному въ ответъ на письмо отъ 6 iюля 1846.

А. О. Россетъ — И. В. Гоголю. С. -Петербургъ. 1846. Іюля 29.

„Письмо ваше къ сестре я отправилъ вчера въ Калугу; письмо къ Самарину самъ отдалъ. Сестру ожидалъ на-дняхъ сюда; но теперь пишетъ, что въ Калуге время стоитъ прекрасное, жить ей тамъ летомъ легче, а потому не знаю, не отложить ли поездку до зимы, чего и для нея очень желаю. Здоровье ея, судя по тону писемъ, поправилось. Вы поете ту же песню, но голосомъ более твердымъ и бодрымъ. Твердость и бодрость гонятъ прочь унынiе, а отсутствiе унынiя предполагаетъ спокойное настроенiе души. Это главное благо, и я, любя васъ, добрейшiй Николай Васильевичъ, сердечно за васъ радуюсь. Зимою доходили до меня слухи, что физическiя немощи васъ уже слишкомъ одолели.

„какъ ворочаетъ все въ вашихъ глазахъ?“ я могу вамъ сказать только то, что все, благодаря Бога, ворочается попрежнему, т. -е. такимъ образомъ, что если держать себя въ стороне ото всего и ему не подвертываться, то это все само никого не задеваетъ и никому не мешаетъ, а между темъ представляетъ такiя курьезныя и разнообразныя штуки, что человекъ, который живетъ почти сложа руки, смотритъ на „ворочанiе“ безъ скуки. Вы спрашиваете также: что̀ такое нынешняя моя грешная жизнь подъ моимъ нынешнимъ угломъ зренiя? — Жизнь моя, разумеется грешная, но я стараюсь не унывать, бывъ уверенъ, что только временемъ и терпенiемъ мы достигаемъ цели всемъ намъ общей: быть человекомъ благоволенiя. Подробности моей жизни и взгляда не могутъ быть для васъ занимательны, да вы объ нихъ и не спрашиваете; а я бы хотелъ разспросить о вашей странствующей жизни: куда на зиму направите стопы: въ Римъ, въ Парижъ ли, въ Іерусалимъ, — какъ некоторые здесь говорятъ, коснуться какъ будто мимоходомъ, на самомъ деле по любви, до (sic) мертвыхъ душъ или чего другого; но знаю, что вы всегда склонны на подобные любопытные вопросы отвечать: „всякъ Еремей про себя разумей“; позволяю вамъ въ ваше удовольствiе не отвечать на нихъ. Скажу только, что вы ужъ черезчуръ мало оказываете уваженiя къ деньгамъ. Ваши „Мертвыя Души“ продаются по 35 р., да и то случайно, ибо ихъ вовсе нетъ въ лавкахъ, а сочиненiя доходятъ до 80 р. Вы бы поручили кому-нибудь сделать имъ какой-нибудь комплиментъ, и они лично васъ бы поблагодарили за эту аттенцiю, ибо, привыкнувъ обращаться въ более образованномъ сословiи, они прежде всего дорожатъ вежливымъ съ ними обращенiемъ.

„Самаринъ напечаталъ въ „Московскомъ Сборнике“ статью: критика „на Тарантасъ“ графъ Соллогуба. Разумеется, онъ забылъпо словицу: „не трогай...“, а впрочемъ статья въ полномъ смысле прекрасная замечательно-яснымъ, последовательнымъ изложенiемъ мыслей и верностью взгляда, противоположнаго пошлому и мелкотравчатому взгляду нашихъ петербургскихъ мудрецовъ-литераторовъ (sic!).

„Не могу кончить письма, не выразивъ, что я бы чрезвычайно желалъ васъ видеть и съ вами побеседовать, но Богъ знаетъ, когда и где свидимся! Покуда обнимаю васъ, Николай Васильевичъ, заочно и желаю здравiя и душевной бодрости. Васъ искренно любящiй Арк. Россетъ.

„Если столкнетесь где-нибудь съ Мухановыми, передайте имъ поклонъ; скажите, что боюсь, что они не прiедутъ на зиму. Я ихъ вамъ рекомендую; оба очень добрые люди; особенно со вторымъ, мне кажется, вы бы сошлись.“

костюма и проч.. Письмо это не осталось безъ влiянiя, и вскоре А. О. Смирнова, первая сообщившая Гоголю объ увлеченiяхъ Аксаковыхъ, съ удовольствiемъ извещала его: „Аксаковъ (И. С.) былъ у меня въ немецкомъ платье; онъ очень мне нравится“ и проч..

Наконецъ отметимъ заботы ея объ Иванове. Въ письмахъ къ Смирновой отъ 27 января 1846 г. Гоголь сообщалъ: „Государь Иванова очень похвалилъ за картину. Тутъ бы можно было обделать прекрасно его дело, но на беду здешнiй ихъ директоръ Киль, севшiй на место Кривцова, еще хуже въ этомъ деле покойника: все до единаго изъ художниковъ имъ недовольны. Человекъ ни то, ни се, и кроме того страшно предубежденный противъ русскихъ“. Этотъ Киль еще задолго до своего назначенiя начальникомъ русскихъ художниковъ въ Риме имелъ столкновенiе съ Ивановымъ и никогда потомъ не могъ ему этого простить. А. О. Смирнова, принимавшая живое участiе въ Иванове (она вела съ нимъ большую переписку, до сихъ поръ не изданную), на этотъ разъ ничемъ не могла ему помочь; она отвечала по этому случаю Гоголю: „Меня удивило, что государь, восхищаясь его картиной, не имелъ мысли ему помочь; вероятно, онъ забылъ его въ хлопотахъ путешествiя и никто о немъ не напомнилъ. Зачемъ у меня нетъ денегъ? Я такъ люблю Иванова и такъ дорожу его картиной“.

Раздел сайта: