IX.
Набросокъ начала безыменной трагедiи изъ англiйской исторiи.
Действие I.
Народъ толпится на набережной.
Одинъ изъ народа. Ай, что ты такъ спешишь! Пустите хоть душу на покаянье.
Другой изъ народа. Да посторонитесь, ради Бога!
Голосъ третiй. Эхъ, какъ продирается! Чего тебе? ну, море, вода; больше ничего. Что́, не видалъ никогда? Думаешь, такъ прямо и увидишь короля?
(Одинъ). Ну, теперь Богъ намъ дастъ, авось будетъ лучшее время, когда прiедетъ король. Вотъ не прогонитъ ли собакъ Датчанъ.
(Другой). Ты откудова, братъ?
(Третiй). Изъ графства Гертингаль, Томъ Турнилъ яорлъ.
(Другой). Не знаю.
(). Бежалъ изъ Кондингама.
(Первый). Знаю. Где монахинь сожгли? Ахъ, страхъ тамъ какой! Такого нехристiянства и отъ Жидовъ, что распяли Христа, не было.
Женщина изъ толпы. А что́ же тамъ было?
(Третiй). А вотъ что́. Когда узнали монахини, что уже подступаетъ Игваръ съ Датчанами, которые, тетка, такой народъ, что не спустятъ ни одной женщине, будь хоть немного смазлива... дело женское, ты понимаешь... такъ игуменья вотъ святая... такъ точно, святая... уговариваетъ монахинь и сама первая изрезала себе все лицо; да, изуродовала совсемъ себя. И, какъ увидели эти звери, (что) нетъ юрошихъ лицъ, то такъ (монастыря) не оставили, а пережгли огнемъ всехъ монахинь.
Голосъ. Боже ты мой!
е. Эхъ, Англосаксы!
Другой голосъ. Слышъ, народъ проклятый. Конечно, нечистая сила.
(Третiй). Что̀, какъ въ вашемъ графстве?
(Первый). Что̀ въ нашемъ графстве! Вотъ я другой месяцъ обедни не слушалъ.
(Третiй). Какъ!
(Первый). Все церкви пусты, епископа со свечой не сыщешь. Отъ Датчанъ дурно, а отъ нашихъ еще хуже. Всякой тамъ подличаетъ съ Датчаниномъ, чтобы больше земли притянуть къ себе. А если какой-нибудь яорлъ убежитъ этой проклятой чужеземной собачьей власти и поддастся въ покровительство тану, думая, что если платить повинности, то уже лучше своему, чемъ чужому, — еще хуже: такъ закабалятъ его, что и Бретонъ такого рабства не зналъ. Ну, наконецъ мы прiободримся немного. Теперь у насъ, говорятъ, будетъ такой король, какъ и не бывало, — мудрый, какъ въ писанiи Давидъ.
(Третiйесь, а за моремъ?
(Другой). А где это за моремъ?
(Первый). Въ городе Риме.
(Третiй). Зачемъ же тамъ онъ?
(Третiй). Тамъ онъ обучается, потому что умный городъ, и выучился, говорятъ, всему, всему, что̀ ни есть на свете.
Другой голосъ. Какой городъ, ты сказалъ?
(Первый). Римъ.
(Третiй). Рима не знаешь? Ну, уменъ ты!
(Первый). Да что́ это Римъ? тамъ, где святе
(Третiй). Ну, да. Пресвятая Дева! еслибъ довелось побывать когда-нибудь въ Риме! Говорятъ, городъ больше всей Англiи и дома изъ чистаго золота.
Другой. Мне не такъ Римъ, какъ бы хотелось увидеть папу. Ведь посуди ты: нетъ никого на свете, какъ папа. И епископъ, и самъ король ниже папы. Такой святой, что какiе ни есть грехи, то можетъ отпустить.
(Первый). Вонъ слышишь ли? кто-то гокоритъ, что виделъ папу.
Голоса народа на другой стороне. Ты виделъ папу?
Брифринъ изъ толпы. Виделъ.
(). Где жъ ты его виделъ?
(Брифринъ). Въ самомъ Риме.
(Голоса народа). Ну, какъ же? Что̀ онъ? Какой?
Народъ сталпливается въ ту сторону.
Голоса. Да пустите! Ну, чего вы лезете? не слышали разсказовъ глупыхъ?
Брифринъ. Я разскажу попорядку, какъ я его виделъ. Когда тетка моя Маркинда умерла, то оставила мне всего только половину гидесы земли. Тогда я сказалъ себе: »Зачемъ тебе, Брифринъ, сынъ Квикельма, обработывать землю, когда ты можешь оружiемъ добиться чести«? Сказавши это себе, я поехалъ кораблемъ къ французскому королю. А французскiй король набиралъ себе дружину изъ людей самыхъ сильныхъ, чтобъ охраняли его въ случае едетъ куда, то и они бы выезжали, чтобы, если посмотреть, такъ хорошiй видъ былъ. Когда я попросился, меня приняли. Латы лучше не во сто меръ нашихъ. Кольчуги такiя жъ, какъ и у насъ, только не всё железныя. Въ одномъ месте — смотришь — рядъ колецъ медныхъ, а въ другомъ и серебряныя. Мечъ при каждомъ; стрелъ нетъ, только копья. Топоръ больше чемъ въ полъ-пуда, — о, куды больше! а железо такое, что у стараго Вульфинга на бердыше ни къ чорту не годится!
Вульфингъ изъ толпы. Знай себя!
(Брифринъ). Вотъ мы отправились съ французскимъ королемъ въ Римъ, чтобъ папе почтенiе отдать. Городъ такой, что никакъ нельзя разсказать; а домы и храмы Божьи не такъ какъ у насъ строятся, что крыши вострыя, какъ копье; нетъ, а вотъ круглыя совсемъ, какъ-бы натянутый лукъ, и шпицовъ вовсе нетъ. А стее, и такъ много и резьбы, и золота... великолепiе такое — такъ и ослепило глаза. Да, теперь на счетъ папы скажу. Въ одинъ вечеръ пришелъ товарищъ мой, Немецъ Арнуль, славный воинъ... перстней у него и золотыхъ крестовъ, добытыхъ на войне, куча, и на гитаре такъ славно играетъ... »Хочешь, говоритъ, видеть папу«? — Ну, хочу. — »Такъ смотри же, завтра я приду къ тебе пораньше. Будетъ самъ папа служить«. Пошли мы съ Арнулемъ. Народу по улицамъ — Боже ты мой! больше чемъ здесь. Римлянки и Римлине въ такихъ нарядахъ — такъ и ослепило глаза. Мы протолкались на лучшее место, но и тамъ, еслибы я немножко былъ ниже, то ничего бы не увиделъ за народомъ. Прежде всехъ пошли мальчишки летъ десяти, со свечами, въ вышитыхъ золотомъ платьяхъ, и какъ вышли они — такъ и ослепили глаза. А (полъ)....1 былъ выстланъ краснымъ сукномъ, краснымъ, краснымъ вотъ какъ кровь... ей Богу, такое красное сукно, какого я и не видалъ. Еслибъ изъ этого сукна да мне верхнюю мантiю, то вотъ, говорю вамъ передъ всеенялъ Кенфусъ рыжiй за гнедого коня, да бердышъ и рукавицы стараго Вульфинга, и еще коня въ придачу — ей Богу, отдалъ бы за эту мантiю! Красная, красная, какъ огонь..
Голосъ въ народе. Чортъ знаетъ что́! Ты разсказывай объ папе, а какая нужда намъ до твоихъ мантiй?
Вульфингъ, изъ толпы. Хвастунъ! расхвастался!
Брифринъ. Сейчасъ. Вотъ, вследъ за ребятами пошли те — какъ ихъ? Они съ одной стороны сдаютъ на епископовъ, только не епископы, а такъ какъ наши таны, или бароны въ рясахъ.... Не помню, шепелявое какое-то имя. То эти все таны, или епископы, какъ вышли — такъ и ослепили глаза. А какъ показался самъ папа, то такой блескъ пошелъ — такъ и ослепилъ глаза. На епископахъ-то все серебрянное, а на папе золотое. Где епископы выступаютъ, тамъ серебрянный полъ, а где папа, тамъ золотой; где епископы стоятъ, тамъ серебрянной полъ, а где папа, тамъ золотой.
. Бровингъ, корабль, ей Богу, корабль!
Все бросаются, Брифринъ первый, и теснятся гуще около набережной.
Голоса въ толпе. Да ну, стой! — Ради Бога! задавили! — Да дайте хоть назадъ выбраться!
Голосъ женщины. Ай, ай! косолапой медведь, руку выломилъ! Ой, пропустите, кто въ Христа веруетъ, пропустите!
Брифринъ, оборачиваясь. Чего лезешь на плечи? разве я тебе лошадь верховая? Где жъ король? где жъ корабль? Экая теснота!
Голосъ въ народе. Да неедетъ?
(Голось въ народе). Да кто же? ты говорилъ!
(Брифринъ). И не думалъ.
(Голось въ народе). Да кто жъ сказалъ, что король? — Это Шпингъ сказалъ, что король едетъ. — Эй, Шпингъ! зачемъ ты сказалъ, что король едетъ?
(Шпингъ). Ей Богу, любезный народъ, совсемъ было похоже на корабль!
(Брифринъ). Впередъ молчи, дуракъ, если не хочешь самъ поплысть.
Старуха, пролезая. Нашли, чего толпиться: ведь ничего нетъ.
Брифринъ. Ба, Кудредъ! откудова прiятель?
Кудредъ
(Брифринъ). Короля видеть пришелъ?
(Кудредъ). И побольше чемъ видеть.
(Брифринъ). А что́ еще?
(Кудредъ). Жалобу самому королю.
(Брифринъ). На кого?
(Кудредъ). На королевскаго тана Этельбальда.
(Брифринъ). Ты шутишь, братецъ.
(Кудредъ). Нетъ, не шучу.
Голоса въ народе— Онъ съ ума сошелъ. Да онъ ведь сильнее всехъ въ королевстве. — Воиновъ и богатства у него больше, чемъ у короля.
Экберть. Кто несетъ жалобу на Этельбальда, тотъ подай мне руку; хотя ты простой яорлъ, а я танъ, но я пожимаю, потому-что ты честный человекъ. Я тебе буду помогать. 286
Кисса. Эй, другъ, напрасно ты связываешься съ (Эстельбальдомъ).
Брифринъ. За что́ жъ жалуешься?
(Кудредъ). За что? Этельбальдъ, хоть и королевскихъ тановъ всехъ старше, но подлецъ и мошенникъ. Когда Датчане ворвались въ Весексъ и начали грабить, я прибегнулъ къ нему, свинье. Думалъ: онъ богачъ и столько имеетъ земли, что не за что̀ ему обижать меня. Я обещался ему, если надобность, первому явиться въ его войске....2 емъ зачислилъ меня въ свои рабы. За что́ я долженъ ему мостить чертовскiй мостъ къ его замку и на моихъ двухъ лошадяхъ, самыхъ непородныхъ, возить фашинникъ? И теперь, когда я отлучился по надобности въ графство Генсганъ, онъ взялъ мою собственную землю, родительскую землю, которой было у меня больше двухъ гидесъ, и отдалъ въ ленъ какому-то (вассалу); а мне отдалъ двадцать шаговъ песчанику за кладбищемъ. »Вотъ тебе, говоритъ, земля«! — Да разве я, старый плутъ, рабъ твой? Я вольный яорлъ. Я, еслибъ только захотелъ, прикупилъ еще два гидеса земли да выстроилъ церковь и домъ, я бы самъ былъ таномъ! Никто, по законамъ англосакскимъ, не можетъ обидеть и закабалить вольнаго человека. Разве я сделалъ какое преступленiе?
(Брифринъ). Да ходилъ ли ты съ жалобою въ вашъ ширгемотъ?
(Кудредъ). Подлецы все; держутъ его сторону.
(Брифринъ). Ну, да все-таки какъ же порешили?
(Кудредъ). Вотъ тебе бумага, если прочтешь.
(Брифринъ́ ты? такъ у васъ судьи пишутъ? Слышь ты, народъ? писанная бумага! У насъ во всемъ ширстве, да и выше, во всемъ Весексе, ни одинъ ширъ, ни альдерманъ не умеетъ писать. Ишь ты, какiе каракульки! Тутъ где-нибудь должно быть А В С, я ужъ знаю: меня было начиналъ учить одинъ церковникъ.
Турнилъ Вульфингу. Я думаю, нетъ мудренее науки, какъ письмо. Попы все-таки прочтутъ.
Брифринъ, обращаясь къ Киссе. Высокородный танъ, прочти-ка; ты, верно, знаешь.
Кисса. Поди прочь, я тебе не попъ.
Гунтингъ. Давай, я прочту.
Турнилъ. Кто онъ?
Вульфингъ. Не знаю.
. Это, видишь, тотъ, что былъ школьнымъ учителемъ. Да теперь Датчане разорили школу.
(Гунтингъ) читаетъ. »Да будетъ ведомо: Schirgemot Агельмостангъ, въ графстве Герсфордъ, во время царствованiя Этельреда«... А, при покойномъ короле! храбрый былъ король; всю жизнь бился съ этими Датчанами. [Продолжаетъ]. »Где заседали: Дунстанъ епископъ, Кеорликъ альдерманъ, Варвикъ, его сынъ, и Эсквинъ, сынъ Центвина, и Турнилъ косоглазый, какъ комиссары короля, заседали...«
Вульфингъ. Слышишь, Турнилъ? это ты!
Турнилъ.. Развъ я косоглазый?
(Гунтингъ) продолжаетъ. »Въ присутствiи Брининга шерифа, Ательварда де Фрома, Леофгега де Фрома чернаго, Гадрига де Штока и всехъ тановъ графства Герсфорта, Кудредъ, сынъ Эгвиновъ представилъ суду противъ высокороднаго графа и тана королевскаго, въ томъ, что якобы онъ, Кудредъ, отъ него высокороднаго графа Этельбальда...«
е крикъ и давка. Пусти, пусти! Куда теперь3... Батюшки, батюшки, тресну! со всехъ сторонъ придавили.
Высокiй болтаетъ вверху руками. Что эти бабы лезутъ, желалъ (бы я знать)!
Брифринъ. Чего народъ лезетъ! [Продирается].
(Кто-то въ толпе). Да взбеленился просто: никого нетъ. Какой-то дуракъ пронесъ опять, что корабль короля...
Кудредъ, кричитъ. Бумагу, бумагу, бумагу дай!.. Экой трусъ, изорвалъ!
Кисса. Да кто сказалъ, что корабль едетъ?
(Голоса— Я не говорилъ. — Опять, верно, Шпингъ.
Шпингъ. Нетъ, высокородный танъ, и языкомъ не поворотiлъ.
Брифринъ. Ей Богу, глупой народъ! Ну, что́, хоть бы и въ самомъ деле былъ король?
Вульфингъ. А самъ, небось, первый полезъ.
Брифринъ. Что́ жъ? только посмотреть.
Одинъ изъ народа. Вотъ таны поехали на лошадяхъ. Это, верно, встречать короля.
Рыцарь на лошади. Дорогу, дорогу! Народъ, посторонись.
(Экбертъ). Кому дорогу?
(). Посторонись, говорятъ тебе. Дорогу высо(кородному) королевскому тану Этельбальду!
Экберть. Отнеси ему эту пощечину. Бьеть его и убегаетъ.
Рыцарь кричить. Мы увидимъ, проклятой длиннорукой чортъ!
(Следуетъ пробелъ, и потомъ — въ конце страницы):
А я разскажу королю, что ты Жидъ, а не христiянинъ, язычникъ неверный, — что ты никогда не крестишься. Я знаю, кому ты молишься: у тебя на дому есть деревянный болванъ, ты ему целуешь руки, язычникъ скверный! Тебе нужно монастырское покаянiе, если не могъ....
—
(Вульфингъ). Вонъ поехалъ графъ Эдвинъ. Виделъ?
(Турнилъелъ. Славное вооруженiе.
(Вульфингъ). Вонъ Этельбальдъ. Смотри, какой около него строй стоитъ: въ толпе рыцарей, какъ въ лесу. Ей Богу, еслибъ хотели, побили бы Датчанъ!
(Турнилъ). Отчего жъ не хотятъ?
(Вульфингъ). А такъ; верно, держатъ руку непрiятелей.
(Турнилъ). Ну, вотъ!
(Вульфингъ). Почему жъ не побить? Ведь нашихъ впятеро будетъ больше. Если собрать всехъ Саксоновъ и Англовъ, то однихъ всадниковъ будетъ на всю дорогу отъ Лондона до Іорка; а Датчанъ всехъ на всехъ трехъ тысячь не будетъ.
(). Э, любезный прiятель мой! какъ твое имя? Вульфингъ?
(Вульфингъ). Вульфингъ.
(Турнилъ). Такъ будемъ прiятелями.
Вульфингъ. Вотъ тебе рука моя.
Турнилъ. Не говори этого, любезный Вульфингъ: имъ помогаетъ нечистая сила, — тотъ самый сатана, о которомъ читалъ намъ въ церкви священникъ, что искушаетъ людей. Они, братъ, и море заговариваютъ: вдругъ изъ бурнаго сделается тихо, какъ ребенокъ; а захотятъ — начнетъ выть, какъ волкъ.... Народъ опять стеснился, да и самые таны махаютъ шапками. Посмотримъ: верно, король наконецъ едетъ.
Голосъ въ народе. Ну, теперь корабль, такъ корабль!
Турнилъ. Опять пошли тесниться!
Голосъетрилами! Зачемъ дерешься....4.
(Вульфингъ). Вонъ и люди, какъ мухи, стоятъ на палубе.
(Турнилъ). А что́ жъ не видно корабля?
(Вульфингъ). Где жъ его теперь увидишь? Людей многое множество. Вонъ что-то блеснуло передъ солнцемъ.
(Турнилъ). Скоро идетъ корабль; видно, что заморской работы. Вонъ, какъ окошечки блестятъ! У насъ такихъ кораблей нетъ.
(Вульфингъ). Это должны быть, что блестятъ, таны.
(Турнилъ). Нетъ, вонъ тотъ больше блеститъ. Смотри, какой шлемъ, какое богатое убранство!
(Вульфингъ). Это всё те таны, что прiехали за нимъ въ Римъ съ посольствомъ.
(Турнилъ). Где едь король (долженъ быть) въ короне.
Вульфингъ. Да еще не короновался.
(Турнилъ). А вонъ, снялъ шляпу.... Таны машутъ.... Виватъ, король!
Весь берегъ кричитъ: Виватъ, король! Здравствуй король!
(Турнилъ). Вонъ, вновь машутъ.... Здравствуй король!
Народъ. Зравствуй, король!
Всадникъ на лошади. Разступись, народъ! Машетъ алебардой.
Народъ пятится. Прижатые кричатъ.
(Вульфингъ). Кто это?
(Турнилъ). Танъ Канумфъ, сынъ Эгальдовъ, танъ изъ Медлисекса, славный воинъ.
е только головы.
Альфредъ, сходя сь корабля. Здравствуйте, добрые мои подданные!
(Народъ). Здравствуй, король! виватъ!
Король и свита подымаются на лошадяхъ въ народъ.
Народъ. Виватъ! виватъ! король!
Альфредъ. Благодарю васъ, мои добрые. Я самъ не меньше радъ видеть васъ и мою отцовскую землю Англосаксонiю.
Эгбертъ. Слышишь? Англосаксонiю! Онъ, верно, не знаетъ, что Мерси и Эстъ-Англъ уже не наши.
Король уезжаетъ. Таны и народъ съ восклицанiями тянутся за нимъ.
(Вульфингъ). Молодецъ король; видной, рослой, лучше всехъ. Какъ онъ славно выступалъ, словно....5емъ жизнь. Пойдемъ, посмотримъ.
(Турнилъ). Постой, зачемъ же идти? Намъ за ними не угнаться: они на лошадяхъ и во всю рысь поедутъ въ Іоркъ.
(Вульфингъ). Отчего жъ не въ Лондонъ?
(Турнилъ). Видишь, въ Лондоне приготовятъ все какъ следуетъ, а когда приготовятъ, тогда и поедетъ.
Эгбертъ, возвращаясь. Нетъ, я не хочу быть последнимъ. Я такой же танъ. У меня тоже было въ услуженьи 16 тановъ Ситкундмановъ [Sithcundman]. Правда, я потерялъ много въ войну, у меня теперь нетъ этого; но я защищалъ землю нашу. Отчего графы Эдвигъ, Канульфъ, не говоря уже о собаке Этельбальде, молокососъ сынъ его, почему они имеютъ право провожать короля въ первомъ ряду? Отчего я долженъ следовать еще за двумя танами? Я хотеедла копьемъ, да не хотелъ только сделать этого при короле.
Кисса. Дьяволъ ему на шею! Я радъ по крайней мере, что король прiехалъ. (Прогонимъ) Датчанъ опять за море, освободимъ опять Эстъ-Англъ, Мерси и Нортумберландъ также: хоть и разоренная страна, однакоже есть добрыя земли для скота и для пашенъ.
(Эгбертъ). Мне король понравился; добрый молодецъ! Пойду къ нему прямо и суну ему руку, по древнему саксонскому обычаю. Скажу: »Король, вотъ тебе рука! при первой надобности, всегда приведу 14 тебе всадниковъ, вооруженныхъ добрыми конями, и самъ пятнадцатый; а надежный ли человекъ — вотъ, видишь, сколько рубцовъ у меня!« Пойдемъ, Кисса, выпьемъ за его здоровье. Эй, Кудредъ! тебя обиделъ Этельбальдъ. (Положись на) меня. Будь завтра въ Лондоне, спроси тана Эгберта, тана изъ графства Сомерсетскаго Меня знаютъ.
—
(Тамъ же, на набережной).
Кудредъ. Ну, теперь, я думаю, король укротитъ немножко тановъ.
(Вульфингъ). Да что̀ жъ? король ве»Отдай такую-то землю, я тебе приказываю.« Что̀ скажетъ Вителагемотъ?
(Кудредъ). Да, безпорядковъ, верно, будетъ меньше. Что́ нискажетъ, а всё будетъ лучше. По крайней мере можно будетъ по дороге пройдти безопасно. Чемъ живешь, Вульфингъ?
(Вулъфингъ). Одинъ гидесъ земли держу отъ тана.
(Кудредъ). Платишь хлебомъ?
(Вульфингъ). Нетъ, еще никогда не маралъ рукъ своихъ въ земле.
(Кудредъ). Кто жъ ты?
(Вулъфингъ). Пастухъ. Шесть десятковъ овецъ и три десятка рогатой скотины моей собственной выгоняю на Гельгудскую пажить. Если же хочешь....6 отдохни у меня. Ты будешь есть сыръ и молоко, какихъ не сыщешь во всемъ Весексееть королевскiй праздникъ. Глядь-(ко), а его народъ опять смотритъ? Чего вы, храбрые мужи, столпились?
Голосъ въ народе. Корабль, опять корабль!
(Вульфингъ). Въ самомъ деле корабль! Что́ жъ это, верно, съ королевской свитой?
Турнилъ. Вишь, уже не такiя мачты и паруса, совсемъ не такъ сделано. Да постой, разсмотримъ поближе: и народъ какъбудто не такъ одетъ.
Одинъ изъ толпы всплескиваетъ руками. Саксонцы, убежимъ, убежимъ!
Кудредъ. Что̀ такое?
(Турнилъ). Морской король!
(Кудредъ). Не
Турнилъ. Какъ христiянинъ, не лгу! Разве вы не видите, что датскiй король?
Народъ. Ай, точно Датчане! — Вонъ машутъ, чтобы остались! — Да какъ бы не такъ! бежимъ, друзья!
Все въ безпорядке убегаютъ7.
—
Кораблъ виденъ у берега. Руалъдъ виситъ на мачте.
Голосъ Губбо. Перекидай канатъ.
Руальдъ съ верховъ. Кормщикъ, бери ниже: тамъ мель.
Нормандъ плыветъ, съ канатомъ въ зубахъ.
Руальдъ. Еще ниже, еще ниже. А народъ проклятый весь разбежался. Норманъ, хватай круючкомъ. Стой!
Губбо сходитъ съ корабля
Вытаскиваютъ лодку.
Губбо. Что̀, мои храбрые берсеркеры, дожидаться ли намъ Ингвара, или теперь налететь и окропить наши доспехи алою, какъ вечерняя заря, передъ бурнымъ вечеромъ заря, кровью Саксонцевъ, а?
(Руальдъ). Наши копья готовы: (но) не лучше ли, конунгъ мой Губбо, послать проведать и узнать о числе непрiятелей?
(Губбо). Это ты, Руальдъ, говоришь! тебя, видно, не море пеленало. За эти слова тебя сто̀итъ вышвырнуть въ море. »Какой храброй когда спрашиваетъ о числе?« говорилъ отецъ мой Лодбродъ, победившiй на 33 сраженiяхъ.
(Руальдъ). Губбо, сынъ Лодбродовъ! ты меня укоряешь трусостью. Когда же мы съ братомъ Гримуальдомъ срамили себя передъ дружиною? Разве я когда-нибудь въ жизни грелся у очага, или спалъ подъ кровомъ? разве платье мое не на мачте сушилось, а на постеле?
(Губбо). Прости, Руальдъ. Братъ твой Гримуальдъ былъ славный воинъ. Мы лишились друга (и) храбраго товарища. Великiй Оденъ! какая была буря и битва! Ветеръ оборвалъ...8 евшiяся лица наши! Клянусь моимъ мечомъ и копьемъ, ничего бы не пожалелъ за такую участь! Теперь Гримуальдъ пируетъ съ легiономъ храбрыхъ; самъ Оденъ наливаетъ ему чашу изъ широкаго черепа и говоритъ ему: »А сколько ты, Гримуальдъ, получилъ ранъ на последней битве?« — »Ранъ 17 и 4«, отвечаетъ Гримуальдъ....9 — Вотъ тебе, Гримуальдъ, безсмертныя лани, съ лоснящеюся, какъ сесебро, шерстью. Веселись, храбрый витязь, поражая ихъ далеко достающимъ копьемъ.« — Слушай, Стемидъ, теперь (не) время; но когда будемъ пировать на попратыхъ (въ) пыл(и) саксонскихъ трупахъ и зажжемъ альбiонскiе дубы, ты спой намъ песню о подвигахъ Гримуальда. Знаешь, какую песню? такую, чтобъ въ груди встрепенулось все... отвага... самое бешенное веселье, и рука схватилась за рукоятку меча. Но следуетъ теперь сказать вамъ, мои товарищи, что̀ мы будемъ делать. Англiя — земля хорошая: скота, пажитей и земель въ ней много. Въ Нортумберландiи и въ Мерси, где уже поселились соотечественники наши..... но здесь жилища обильны вс(емъ), церкви богаты, и золота въ нихъ много — каждому достанется на золотую цепь. Мечи у Англосаксовъ славные; они достаютъ ихъ издалека. Мы можемъ себе выбрать любые мечи и копья, и все вооруженiе. А что́ еще я скажу? Больше всего нравятся, товарищи, мне и вамъ англосаксонскiя девы белизною лица, какъ наши скандинавскiе снеетное множество. Только изъ нихъ Оденъ никого не приметъ въ Валгалу къ себе, потому что они презренные христiяне. Помните и то, что ныне будутъ наши соотечественники, и какъ только нападемъ съ одной стороны, они нападутъ съ другой. Видите ли, какъ тутъ хорошо и тепло? Въ нашей Скандинавiи нетъ этого. Тутъ зимы всего только два месяца.
Руальдъ. Я себе отвоюю лучшiй за́мокъ во всей Англiи. Девять десятковъ англосаксонскихъ рабовъ будетъ прислуживать мне за чашею пиршества.
(Одинъ изъ воиновъ). Что́, конунгъ Губбо, правда ли, что есть где-то земля еще теплее?
(Губбо). Есть.
(Одинъ изъ воиновъ). И что зимы совсемъ не бываетъ?
Губбо. Ну, этого нетъ, чтобы зимы не было; зима есть. Нужно, однакожъ, попробовать. Мы съ тобою, Эдгадъ, пустимся по полямъ далее. Скучно долго жить на одномъ местеесняхъ. Клянусь сей моей сбруей, прiедемъ мы туда на вызолоченномъ корабле; красная какъ огонь мантiя, и вся будетъ убрана дорогими каменьями. Шлемъ... крыло на немъ будетъ, какъ вечерняя звезда, сiять. Потомъ прiеду къ первой царевне въ мiре, скажу: »Прекрасная царевна, конунгъ прiехалъ, горя любовью къ твоимъ голубымъ очамъ. Его рука поразила сто и сто десятковъ витязей; и пришелъ конунгъ Губбо взять тебя этою самою рукой вместе съ приданымъ, которое приготовилъ тебе престарелый отецъ твой. Виватъ, корабль Губбо! виватъ и вы товарищи! Теперь идемъ. Вы два, Авлугъ и Ролло, оставайтесь беречь лодки, а мы никому не спустимъ и насытимъ кровью мечи наши, пока есть....
—
Альфредъ, окруженный танами и графами королевства. Благодарю, благодарю васъ, благородные таны, за ваше поздравленiе. Я надеюсь, что вы окажете мне съ своей стороны всякую помощь, изгоняя варварство и невежество, въ которомъ тяготеетъ Англосаксонская нацiя.
Эдвинъ
Этельбальдъ. Рука моя и моихъ 80 вассаловъ принадлежатъ тебе, государь мой.
Сигфредъ. Всякое законное требованiе государя готовъ выполнить. 20 конныхъ и 140 пешихъ стрелковъ!
Клеобальдъ. Въ моей стране лошадей мало, но пешихъ, сколько могу собрать....
(Альфредъ). Вы ошибаетесь, друзья: не этой помощи требовалъ (я) отъ васъ, на которую конечно всегда имею право. Но я разумелъ о томъ благодетельномъ просвещенiи, котораго нетъ въ Англiи; я васъ просилъ споспешествовать мне
Таны въ безмолвiи. Некоторые разставляюотъ руки, разсуждая, что̀ это значитъ.
Эдвигъ. Разве же ты, государь, говоришь, что Англы и Саксы грубы? Да ведь они покорили Англiю!
(Альфредъ всторону). Ну, противъ этого мне нечего говорить. Этотъ, кажется, кроме войны, и думать ни о чемъ не хочетъ. (Вслухъ). Виделъ ли ты, Эдвигъ, своего сына?
(Эдвигъ). Виделъ, государь.
(Альфредъ). Что́ жъ, какъ нашелъ его?
(Эдвигъ). Хорошъ малый, да чуть ли къ чернокнижiю не пристрастенъ, и копьемъ плохо владеетъ.
(Альфредъ). Нее. Мы съ нимъ были друзья во всю бытность въ Риме. Давно не виделъ я Англiи. Прежнее время какъ сквозь сонъ помню. Вотъ тутъ должны уцелеть еще остатки римскихъ памятниковъ. Существуетъ ли та стена, которую выстроилъ императоръ Константинъ въ Лондоне, и бани, вы(строенныя) близь Іорка Римлянами?
(Эдвигъ). Не знаю, государь, о какихъ ты Римлянахъ говоришь.
(Альфредъ). Римляне — народъ, который завоевалъ Англiю и которому были подвластны Бритты.
(Эдвигъ). Бритты были, это правда, а Римлянъ никакихъ не было.
(Альфредъ). Ты не знаешь, потому что не читилъ (книгъ). Римляне были народъ великiй; они покорили весь мiръ, и въ томъ числе Бриттовъ.
(Эдвигъ). Воля твоя, король, Римляне и живутъ въ Риме. Нетъ, король, это тебе солгали. У насъ есть старики, которые помнятъ, какъ покорили Саксы, народъ, котораго храбре— и те говорятъ, что были здесь только Бритты.
(Альфредъ всторону). Ну, объ этомъ тоже нечего толковать. Хороши наши таны! (Вслухъ). Я, любезные мои подданные, хочу слышать отчетъ о нынешнемъ положеньи государства и о всехъ произшествiяхъ, бывшихъ безъ меня, по кончине брата моего Этельреда. Объ отдыхе моемъ не безпокойтесъ; отдохнуть я успею. Ты, Этельбальдъ, такъ какъ старшiй въ государстве и старшiй советникъ въ Вителагемоте, разскажи мне подробно все.
(Этельбальдъ). Все хорошо, государь; со стороны Датчанъ только худо. Впрочемъ, дорога отъ Іорка до Лондона поправлена и была мощена все время; зверинецъ твой въ исправности; все королевскiе твои латы, щиты, отцовскiе и добытые покойнымъ твоимъ братомъ Этельредомъ, я сохранилъ въ исправности.
(). Вретъ старой медведь: лучшее копье стянулъ себе.
(Альфредъ). Ты, Этельбальдъ, говоришь о моемъ хозяйстве. Это дело пустое. Я просилъ тебя разсказать, какъ государство, въ какомъ положенiи. Графъ Эдвигъ, въ какомъ положенiи государство?
(Эдвигъ). Яорлы и бретонскiе рабы не выплачиваютъ полей, очень опустошенныхъ Датчанами; не на что вооружить рыцаря; лошади — мерзость.
(Альфредъ). Зачемъ вы позволили Датчанамъ взать Мерси и Эстъ-Англiю?
(Эдвигъ). Что́ жъ делать, король? Покойный король, братъ твой, храбро стражался, да силы его перетянула сила. Они знаются съ дьяволомъ; съ ними изъ моря приходятъ морскiя чудовища.
(Альфредъ). Братъ мой Этельредъ сражался, какъ должно славному, доблестному Саксонцу; но вы были виною, непокорность вассаловъ была причиною.
Сифредъ. Еслибъ я имелъ землю въ Эстъ-Англiи и въ Мерси, я бы защищалъ ее моею рукую и руками моихъ вассаловъ; но у меня свои земли есть.
. Да разве вы умели защитить свои земли? Отчего по всей дороге, по которой мы ехали, пустыя пажити и две развалившiяся церкви, и те опустошены? Малолюдный (отрядъ) Датчанъ издевался надъ вами; а вы, хорошо вооруженные и христiяне, могли вынести это!
(Окружающiе). Браво, — король! Вотъ король! прозорливъ какъ орелъ! — Такого намъ нужно короля!
(Сифредъ). Я никогда не былъ безчестнымъ, и всегда готовъ, и еслибы графъ Мидльсексъ не поссорился со мною, я бы не выпустилъ Датчанъ, и Вессексъ и его владенiя спасъ(бы).
(Альфредъ). И виною вы же, вы, черезъ свои мелкiя ссоры! Мне очень не нравится это ваше феодальное обыкновенiе. Богъ знаетъ что́ такое! Всякой управляетъ, какъ ему хочется; высшему не повинуются, между собою несогласны. (Въ) государстве (все) должно быть, какъ въ Римской имперiи; государь долженъ повелевать всемъ по своему усмотре
Одонъ потупляетъ глаза. Гмъ! я что-то не совсемъ понялъ это. Ведь (въ) Англосаксонiи всякой танъ вольный и свободный человекъ, разве возьметъ землю собственно отъ короля.
(Альфредъ). Отчего я не вижу здесь ни одного епископа? Одинъ только дряхлый старикъ и вышелъ меня встретить.
(Одонъ). Епископъ весексiй убитъ въ войне съ Датчанами, а Адельстанъ изъ Кента умеръ.
(Альфредъ). И некому позаботиться о томъ, чтобы избрать на (его) место!
(Сигфридъ). Нетъ, король, въ томъ нетъ намъ укоризны. Все таны нарочно собрались въ Арвальдъ, но некого было избрать: не нашли такого, который могъ бы читать Святое Письмо.
(Альфредъ). Будто уже въ Англiи нееющаго читать? Ведь еще отцомъ Этельвальдомъ была заведена коллегiя.
(Сигфридъ). Коллегiи давно уже у насъ нетъ.
(Альфредъ). Где же она?
(Сигфридъ). Сожжена Датчанами.
(Альфредъ). Опять Датчане! Да что́ это за бичъ такой Датчане? Или Англiя вся состоитъ изъ трусовъ, или въ самомъ деле Датчане... (Входить вестникъ). Что̀ это за человекъ? что́ ты?
(Вестникъ). Король!
(Альфредъ). Что́?
(Вестникъ). Датчане ворвались и грабятъ Лондонъ.
Какъ легки на помине! Ну, господа таны и графы, теперь намъ приходится сiю минуту думать о вооруженiи. Нечего делать, нужно все отложить въ сторону.
(Эдвигъ). Я готовъ, все вассалы при мне, государь.
Этельбадъ. Для тебя, государь, все радъ перенесть.
Арвальдъ. Въ одну минуту буду снаряженъ. Уходитъ.
(Альфредъ). Да, шумно начинается мое царствованiе! Дайте же все вы, благородные таны, клятву — ни пяди земли не уступать Датчанамъ.
(Таны). Да, клянемся, Спасителемъ Іисусомъ и Девой Марiей клянемся!
(Альфредъ). Я хочу сейчасъ осмотреВъ сторону) Ну, король, яви теперь деятельность духа. Вотъ тебе то поле, которое ты рвался возделать! Много работы предстоитъ. Страшная перспектива: внести туда пламенникъ наукъ и познанiй, где ихъ въ помине нетъ, где нетъ букваря во всемъ государстве; подвести подъ законы и укротить своевольное неустройство этихъ безпокойныхъ магнатовъ, глядящихъ леснымъ (зверемъ); а въ добавокъ и на плечахъ непрiятель. Дай, Боже, силы! Уходитъ.
Цеолинъ. Какъ мне нравится король!
Эдринъ. Ты не знаешь его еще, Цеолинъ, хорошо: это Богъ, а не человекъ.
Эдвигъ. Что́, Кедовръ? у тебя все
(Кедовръ). Все.
(Эдвигъ). Что́ король? ведь кажется молодецъ?
(Кадовалла). Да, кажется, храбръ, да что-то такъ...
(Эдвигъ). Что́?
Кадовалла. Мудреной что-то.
Действие II.
Альфредъ, графъ Этельбальдъ, графъ Эдвигъ, Цеолинъ, Кедовалла, съ толпою воиновъ, входятъ на сцену.
Альфредъ. Мне еще не верится, чтобъ мы были побеждены. Горсть, разбойничья шайка, не больше, — и передъ этой шайкой не могли устоять 2 тысячи феодаловъ, цветъ саксонской нацiи, и 10 тычячь пешихъ! Что́ скажете вы на это, благородные таны, столпы этой нацiи?
Графъ Эдвигъехъ слугъ моего замка, самъ выгоню моихъ вассаловъ. Пусть каждый сделаетъ то же.
(Альфредъ). Графъ, ты седъ волосомъ и даешь такой советъ! Нетъ, благородные таны, все теперь зависитъ отъ насъ самихъ и отъ нашей решительности. Уступимъ — мы потеряемъ все, возростимъ гордость непрiятельскую и уверенность въ ихъ непобедимости. Вы видели, какъ они неслись въ битве. Одинъ шагъ назадъ — и дерзость ихъ возрастетъ, какъ Голiафъ. Бароны, одно намъ средство. Здесь нечего думать объ отступленiи. А нападемъ съ этими же самими силами, пока не узнала о нашемъ пораженiи нацiя.
(Эдвигъ). Король, ты виделъ самъ, что наша храбрость не заслуживала упрека. Я никогда не думалъ о своей жизни; но, клянусь Пресвятой Матерью, за нихъ стоитъ демонъ! Я виделъ самъ, какъ его темный образъ мчался рядомъ съ этимъ непобедимымъ Губбо. Мои вассалы въ первый разъ побледнели отъ страха.
(). Какое черное невежество веетъ отъ....10 Тебя, я знаю, не уверишь, потому что твоя душа въ старой коре; но только видно, что (вы) недавно приняли христiянскую веру и ничего не смыслите въ ней. Вы испугались злого духа: разве злой духъ можетъ устоять противъ Бога? разве есть что́ на свете больше христiянскаго Бога? Вы видели, съ какимъ крикомъ и устр(емленнымъ) копьемъ стремились въ наши ряды эти морскiе люди, — а отчего? потому что поминутно призывали языческаго Бога Одена, который пыль и прахъ предъ Богомъ христiянскимъ. А вы не надеетесь. Какiе вы христiяне? За васъ Христосъ и Пресвятая Дева.... Король идетъ. Ни двухъ шаговъ земли Датчанамъ!
Часть народа и всадники. Король, Датчане! Стой, гонятся!
(Альфредъ). Все таны ни съ ме
(Народъ и всадники). По пятамъ нашимъ.
(Альфредъ). Во имя святой Марiи, не подвинемся, какъ каменныя скалы.
—
Врывается на сцену дружина Датчанъ. Саксонцы встречаютъ ихъ копьями и начинается сеча.
Губбо. Сыны Одена! не полонъ будетъ пиръ нашъ, если мы не сокрушимъ Англосаксовъ.
(Альфредъ). Англосаксы! не забывайте, — съ нами Христосъ и Марiя.
Губбо. Ригальдъ Ринальдъ, (зачемъ) гремитъ твой мечъ? Мало искръ вышибаетъ твое копье изъ непрiятельскихъ латъ.
(Ригальдъ Ринальдъ.). Нетъ, король Губбо, кровь отъ вражескихъ труповъ отуманиваетъ твой взоръ.
Опральдъ. Оденъ! готовь мне место въ Вальгале.
Альфредъ. Хрiстiяне! крееломъ (коне) за насъ.
Губбо. Оденъ! рука моя дымится кровью, а Ингвара нетъ со мною. Ригалъдъ Ринальдъ, заче
(Ригальдъ Ринальдъ). Еще станетъ, король мой Губбо... Вотъ тебе, собака! Сыны Одена доставятъ тебе череповъ на пиршественныя чаши.
(). За Марiю, за Христа, Англосаксы!
Губбо. Уста мои запеклись, языкъ сохнетъ, а Ингваръ мой не летитъ на помощь.
(Ринальдъ, падая). Оденъ! готовь мне мее.
(Эдвигъ). Вотъ тебе, собака Датчанинъ! Протыкаетъ ему голову копьемъ.
. Англосаксы! победа за нами.
Губбо. О, нетъ, не будетъ (этого), Альфредъ, по коихъ поръ мечъ мерцаетъ вь рукахъ моихъ!
. Остановитесь Датчане! сдавайся Губбо, и положи твое оружiе.
Губбо. Никогда! ты думаешь, что сыны Одена когда-нибудь соглашались быть чьими бы то ни было рабами!
(Альфредъ). Мне не нужно, Губбо, твоей свободы; я не отнимаю (ея) и на два слова.
Губбо11 Обе стороны опускаютъ копья.
(Альфредъ). Я готовъ заключить съ тобой миръ и пощадить остатокъ твоихъ товарищей, съ темъ чтобы ты теперь же немедленно отправился за море (и) принесъ клятву, по обычаю твоей религiи, никогда не являться у береговъ Англiи. Оружiе все при васъ остается; все, что́ ни имее, не будетъ тронуто.
(Губбо). Король Альфредъ, я соглашаюсь.
(Альфредъ). И такь, храбрый (конунгъ), произнеси клятву.
(Губбо12 Оденомъ, моею сбруею, моимъ вызубреннымъ мечомъ, что никогда я и вся храбрая моя дружина не будемъ нападать на твои владенiя! а когда не выполню моей клятвы, да будетъ железо какъ медь на латахъ нашихъ! да обратятся наши копья на насъ же самихъ!
. Слышите вы все клятву? Губбо, ты свободенъ — ступай. Твои ладьи ждутъ у береговъ.
Губбо. Пойдемъ, товарищи! намъ не стыдно глядеть другъ на друга: мы бились храбро. Не сегодня, завтра, — не здеесте, нанесутъ наши ладьи гибель непрiятелямъ...13.
Примечания
(1) Несколько словъ не прочитано.
(2) Несколько словъ не прочитано.
(3)
(4) Не прочитаны два слова.
(5) Не прочитано.
(6) Слово не прочитано.
(7) После этого въ подлиннике неела.
(8) Слово не прочитано.
(9) Два слова не прочитано.
(10) Слово не прочитано.
(11) Два слова не прочитаны.
(12)
(13) Три слова не прочитаны.